На пороге чудес - стр. 26
– Да, если бы ты заболела в Индии малярией. Болезнь могла бы тебя убить. Удивительно, что проблема сохранилась до сих пор. Я думала, что за эти годы появилось более нормальное лекарство.
– И да, и нет. Новые лекарства меньше действуют на мозги, но и не защищают от разных штаммов малярии.
– Скажи на милость, зачем ты опять принимаешь лариам? – спросила мать.
Этот вопрос был главным, но, кажется, он возник у нее только сейчас:
– Ты хочешь поехать в Индию?
Что примечательно – в ее кошмарах почти ничего не изменилось.
В сорок два года она по-прежнему держалась за отцовскую руку, люди вокруг них прибывали, словно волны прилива, и она была вынуждена снова отрываться от отца…
В реальной жизни такого насильственного физического расставания никогда не было, и все-таки страх перед ним сидел в ее подсознании. События, случавшиеся с ней, воспоминания о них никогда не вторгались в ее сны, и она была этому рада.
Она зажгла свет в ванной.
Дрожащими руками обтерла лицо и шею влажной губкой, стараясь не глядеть на свое отражение в зеркале. С удивлением обнаружила, что сейчас, в два часа ночи, не испытывает никакого облегчения от того, что понимает природу своих кошмаров. В ее голове вертелось лишь полушутливое предостережение врача, что ей, возможно, захочется прыгнуть с крыши. Глубочайший страх, выскальзывающая из ее ладони отцовская рука, всю жизнь сидел в ней, хотя она двадцать пять лет не принимала лекарство от малярии…
– Что ты думаешь насчет похорон? – спросила Марина у Карен Экман.
Они не виделись целую неделю, с тех пор как Марина приезжала к ней с мистером Фоксом.
Утром Марине предстояло лететь в Бразилию, и женщины решили поговорить напоследок, хотя и по разным мотивам. Марина решила выяснить: по-прежнему ли Карен верит, что Андерс жив; за эти дни она ведь могла смириться с мыслью о его смерти. А Карен хотела убедиться, что Марина не намерена идти на попятную.
Марина приехала к Карен вечером, когда удлинившийся день перешел в сумерки. Мальчики уже почистили на ночь зубы и смотрели телевизор в комнате, примыкающей к кухне. Теперь им эта роскошь позволялась каждый вечер – а прежде она ограничивалась выходными. Войдя, Марина сказала им «привет», но они даже не повернули головы. Двое младших пробормотали в унисон «привет», когда мать настояла на этом, а старший так ничего не ответил. Мистер Фокс совершил ошибку, сказав Марине, что ее, а не Андерса, хотели послать на поиски доктора Свенсон. Теперь ее не покидало чувство вины перед семьей Экманов, она смотрела на мальчишек и думала, что лучше бы тогда поехала она.