На переломе веков - стр. 22

Вместе с возами на подворье прибыл и ветеринарный фельдшер. Он осмотрел коней, вручил отцу какую-то банку и велел мазать ее содержимым бабки, после чего подписал у отца чек и собрался откланяться.

– Это… мил человек… – остановил его отец. – Вопрос у меня имеется.

– Слушаю, – несколько недовольно отозвался фельдшер. В отличие от землемера, который любил поговорить, он был дядькой молчаливым и внешне суровым.

– А где тут ярмарки устраивают?

Фельдшер окинул отца насмешливым взглядом:

– А на что тебе?

– Ну дык… – отец сдвинул картуз на затылок, – опять же зерно продать. Рухляди прикупить, а то совсем поизносились. Живности какой…

Ветеринар усмехнулся:

– Живности, говоришь? Это тебе что, по паре коров, коз, свиней, овец и по десятку кур и гусей мало?

Отец заискивающе улыбнулся:

– Дык эта… маловато. Да-а. Зерна-то эвон сколько… и сена накосили с пара добре. Поболее прокормим. А мясцо-то – оно того… подороже выйдет.

Ветеринар покачал головой:

– Ну ты и куркуль… Нет у нас пока никаких ярмарок. Какие тут ярмарки, ежели вокруг все только первый-второй год на землю сели? Но ежели тебе что из живности надобно – пиши, я заявку подам. Правда, получишь только по весне. Но ежели еще совет добрый хочешь, стакнись с соседями, и заведите маслобойку на паях. Сами договоритесь, у кого из вас она на подворье встанет. Вам же тут от подворья до подворья – верста-две много. Так что каждый день можно молоко к маслобойке свозить. Масло же и хранится долго, и сто́ит прилично… Что же касается рухляди – тоже пиши, и это передам. Рухлядь-то можно и ранее получить. Еще до сильных холодов.

– Да нам бы самим товар глянуть… – замялся отец.

– Негде пока глядеть, – отрезал ветеринар. – Ежели только образец в лавке при станции. Но тебе до нее неделю добираться. Да и незачем. Там пока покупать еще нечего. Они тоже только заказы собирают. Товар обещают позже подвезти. Когда с перевозкой зерна справятся.

– А прицениться? – с последней надеждой в голосе спросил отец.

Фельдшер хмыкнул и выудил у себя из сумки какую-то тощую книжицу:

– Вот, держи. Тут и цены, и размеры. И вот еще санти́метр портняжный. Обмеря́йтесь. Там указано, какие размеры на бо́льший, на средний и на меньший приходятся. Так в заявке и пиши – тулуп, мужеский, размеру среднего, ну или большого… какой тебе придется. Только быстро давай, мне еще до вечера на соседнее подворье успеть надо…

Следующие три года пролетели как один миг, поскольку были похожи один на другой. Ну, может, обновок на третье лето у них прибавилось. Митяю купили первую в его жизни новенькую рубашку (до сего дня он донашивал перешитые от старшего брата), а также красивый картуз с блестящим лаковым козырьком – на ярмарке, что стали теперь проводить раз в месяц в пристанционном поселке, коим оброс небольшой полустанок, где раньше никакие поезда вообще не останавливались. Ну, окромя тех, что приходили именно сюда, завозя заказанные по осени товары и сельхозинструменты, живность и рассаду, или вывозя передаваемые окрестными крестьянами в покрытие ссуды хлеб, овощи и скот. Митяй вместе со старшим братом поступил в школу, устроенную там же, в пристанционном поселке, где жили и местный агроном, землемер и оба фельдшера. Все новые. Старые остались на старом месте, на большой станции в неделе пути от них. Зато новые теперь навещали их подворье пару раз в месяц, в отличие от старых, коих иногда за все лето можно было увидеть раза два, много – три. При школе была спальная изба, где к тому же и кормили. Так что отец отвозил их с братом на санях в школу в воскресенье утром, когда семьи хозяев подворий со всей округи съезжались в построенную в пристанционном поселке церкву на обедню. После Митяй с братом прощались с семьей и отправлялись к себе в комнату, где жили с еще десятью пацанами с соседних подворий всю неделю. Забирали их домой вечером в пятницу. Суббота была банным днем, а при школе бани не было.