На перекрестках судьбы, или Исповедь предателя - стр. 58

Встреча. Одно только это слово говорит о приближении чего-то большого и радостного, тем более, что ты ее ждешь всем своим сердцем, всем нутром. Поезд подходил к станции. Молодой человек уже чувствовал прикосновение жарких, любимых губ к своим губам, ее нежные руки на своей шее, тепло ее тела даже через толщину зимней одежды. Он стоял у замерзшего на прочь окна, пытался пальцем прогреть в окне хоть не большую дырочку, чтобы увидеть милые черты. Поезд на конец остановился и обдал всех встречающих густым мокрым, но еще теплым, паром. Проводник откинул ступени вагона вниз и протер поручни не совсем чистой салфеткой. «Прощавайтэ товарыщу лэйтенантэ» сказал проводник и пропустил Николая вперед. Ступив на перрон Коля огляделся. Никого. «Может опоздает немного? Или телеграмма не пришла? Что-то нет никого». «Що немае никого? мабуть спизднылыся чуток» – проговорил на последки проводник и закрыл дверь. Да никого не было. Коля закинул свой сидор на плечо и пошел пешком к автобусной остановке. До части было километров с тридцать, может больше. Добирался долго. Автобуса ждал около трех часов, затем пешком от поселка до части. На вахте стоял молодой боец видно осеннего призыва. Отдав честь и представившись, он попросил Николая показать документы и только после этого доложил по телефону дежурному по части. Дежурным оказался знакомый Николаю лейтенант. «С прибытием, о … ты смотрю полный летеха, хорошо учился видать, поздравляю» и пожал Николаю руку. «Пойдем я тебя провожу к командиру части», «Да я сам дойду и доложусь комбригу» ответил Николай. «О… дружище, да ты ничего то и не знаешь? у нас новый командир, подполковник Петрушко Сергей Степанович, а Пташинского с семьей арестовали, как пособника врага народа». «Какого еще пособника? Как арестовали? А Розу то же арестовали? Ее то за что?» ничего не понял Николай. «Уже почитай, как две недели прошло» ответил лейтенант, подталкивая вперед себя Николая в кабинет Начальника.       «Товарищ подполковник, лейтенант Стрельников для прохождения службы штурманом инструктором прибыл» четко доложил Коля. На лейтенанта смотрел с под круглыми очками типа «Аля Берия», хорошо сложенный крепыш среднего роста с орденом «Знак Почета» на груди и тремя шпалами в петлицах. «Проходи, лейтенант, присаживайся, ты с дороги? сейчас я тебя напою чаем, тебе сколько ложек сахара?» и подполковник налил в два стакана крутого кипятка прямо из чайника, стоящего на небольшой электрической печи на подоконнике. «Угощайся, вот печенье» и подвинул к лейтенанту не большую вазочку. Николай сразу же вспомнил эту хрустальную вазочку с квартиры Пташинских, в ней Софья подавала им ее варенье. Но отказываться не стал и севши за длинный стол взял стакан с крепким, ароматным напитком стал ждать продолжения разговора. Петрушко спокойно пил свой чай и рассуждал, двигаясь короткими шагами вдоль окон кабинета: «Так значит это Вы и есть тот курсант, которому присвоили еще до экзаменов офицера?» Коля поднялся и поставил свой стакан на стол. «Так точно товарищ подполковник» четко отчеканил он. «Да ты не вставай, не вставай, пей чай пожалуйста, мне много о Вас рассказывали», Коля напрягся, но ожидаемого подполковником вопроса «От кого?», не последовало. Коля принял игру у начальника и сразу понял, что уши надо держать востро. «Ты вот приехал, а руководство то сменилось, а я слышал, что ты ухаживал за дочерью Пташинского?» Резкие переходы с Вы на Ты резали слух, но Николай молчал, он не собирался даже с командиром обсуждать свое личное. «Не хочешь говорить не надо. Давай о службе. Вы назначаетесь старшим инструктором по обучению штурманов, которых будут подбирать в войсках наши инспекторы по личному составу. Ваше дело их обучать и ставить все на поток. Государство Вас не зря столько учило, чтобы не иметь отдачи, а обучать таким же образом всех будущих штурманов весьма накладно и не рентабельно с точки зрения нашего руководства.» Он неторопливо отхлебнул несколько глотков чая со своего стакана, из-под очков внимательно посмотрел на стоящего смирно Николая и продолжил: «Жить будете в офицерском общежитии, там Вам подготовили отдельную комнату. Без моего разрешения покидать территорию части категорически запрещено. Становитесь на все виды учета и довольствия, все получайте и после завтра жду Вас на общем построении в форме и с рабочей тетрадью. Можете идти.» он резко отвернулся, делая вид, что разговор на сегодня закончен. Николай отдал честь и вышел. На улице падал не большой снег, давил слегка на теплые после помещения уши, мороз изо рта шел пар, снег весело хрустел под ногами парня. Ноги сами привели его к ДОСам, вот и их аллейка, и спиленное дерево на месте и в окне на втором этаже привычно горит свет, все как тогда, только ее больше нет. «Коля, Коля» услышал парень приглушенный женский голос. Николай оглянулся и возле солдатской столовой увидел знакомые черты женщины. Это же Софья. Николай ускорил шаг и пошел на встречу. Но женщина вдруг вошла в помещение столовой с обратной стороны. Молодой человек вошел туда следом. Софья стояла с заплаканными глазами и вытирала их маленьким платком. «Нам нельзя видеться вот тебе письмо и сразу его сожги все остальное расскажу потом, сейчас уходи» она подтолкнула парня к выходу, а сама поспешила в цех по чистке картофеля. Николай держал в кулаке заветное письмо и не мог никак остаться один, чтобы его прочитать. Остаток дня ушел на все бюрократические проволочки—стал на все виды учетов и довольствия, получил кучу форменной одежды, определился с обедом и ужином и получил место в столовой. На месте Розы сидела молодая особа с шикарной грудью и большим декольте. Окинув оценивающим взглядом лейтенанта, особа проронила, слегка скосив глазки: «Сегодня в клубе танцы для личного состава части, а меня зовут Рита», и протянула Николаю документы, данные которых она записала в толстый амбарный журнал. «скучно здесь очень, не то что в Москве» и Рита посмотрелась в маленькое круглое зеркальце. «так придешь?». Такой резкий переход на ТЫ нисколько не смутил девушку, даже на оборот она улыбнулась. Николай заметил правильные ровные, белоснежные зубы и кончик языка, который она бесцеремонно показала офицеру. Николай загадочно улыбнулся и молча вышел с теплого помещения на морозный воздух. Все дела были сделаны и у него завтра был целый свободный день, можно было отоспаться и понять, что происходит вокруг. Николай зашел в столовую, тут кроме наряда солдат еще никого не было. Он попросил его покормить по раньше и извинился за это. Хорошо поев он пошел в комнату. Письмо жгло ладонь. Спокойно переодевшись в трико, он лег на кровать и достал конверт. «Милый мой, родной человек» слезы залили глаза: «не знаю встретимся мы когда-то еще или нет с тобой, но знай, что ты у меня один, а я так и не стала твоей, какая я глупая была. По доносу моего отца забрали в НКВД. Ему вменяют пособничество в убийстве С.М.Кирова еще в 1934м году. Я ничего не могу понять. Мне было предложено немедленно написать отказ от своего отца, но пойти на такое я, по известным причинам, просто не могу, ведь он меня вырастил после гибели мамы и больше не стал жениться из-за меня, он жил мною. Я все это рассказала в НКВД и вот следователь пошел мне на встречу и отпустил ровно на час собрать вещи перед отправкой в тюрьму. Он сказал, что меня вышлют без права переписки так как я еще и работала в канцелярии части. Письмо передам Софьей ее пока не трогают. Вот и вся моя жизнь на этом заканчивается. Очень сильно тебя люблю, мой единственный и желанный человек, мой Коленька. Целую.» Коля много раз прочитал письмо, практически выучил его на память, он улавливал, как ему казалось, даже незаметный запах ее рук. Понятно, что хранить это послание равноценно самоубийству. Николай вспомнил и Сеню Иванова, его тоже заставляли отказаться от отца, а за что? Только за то, что простой машинист паровоза пожалел молодую женщину с малолетним ребенком, которых тысячами, как скот вывозили в Сибирь на ПМЖ, и не обращая внимания на запрет взял ее в паровоз и вывез до какой-то станции где можно было пересесть и уехать обратно. Продал его за это НКВД собственный товарищ кочегар, с которым много лет делил кабину паровоза и кусок хлеба. Что же такое творится в нашей могучей стране победившего социализма? Кто может дать ответ? Скупые мужские слезы текли по щеке Николая, когда он смотрел на пламя, догорающих всех полученных писем от любимой, как будто догорала не только бумага, а и душа. Камень лег на освободившееся место. Теперь он понял, что не успел найти вор в его сидоре в вагоне поезда и почему не составили протокол. Но надо было жить дальше.