На перекрестках судьбы, или Исповедь предателя - стр. 26
Весна и лето 1932года были не просто засушливыми, были изнывающие и знойные. Поля с посевами выгорели до нуля, а что и сохранилось было съедено неожиданно напавшей саранчой. Огромные тучи этих тварей, став на крыло где-то в Астрахани перемещались с небывалой скоростью через всю Россию, юг Украины и вот теперь юго -восток и центр. Украина стояла на голых коленях. Если Донбасс хоть как-то пытались снабжать по небывало низким нормам, то сельская часть аграрной, практически Украины, была отсечена кордонами от всего Советского союза на выживание, кто как может, а по-простому на голодную смерть. Занятия в ФЗО и полеты в авиашколе не останавливались, не смотря на сильное уменьшение питания учеников. В столовую ввели пропуска и отрезные нормированные карточки на каждого едока. Три талона на каждый день. Расцвело воровство талонов. Коле выдавали еще маленькую плитку полетного шоколада, горько сладкого с крошкой. Шоколад он старался принести в общежитие и угостить своих товарищей. Особенно трудно приходилось Володе Камчатному, полному от природы и к тому же привыкшему к партийным добавкам, которые получали его родители и привозили ему. Жадным он не был и всегда делился со своими товарищами, поэтому и Коля всячески помогал дружку. Он много рассказывал товарищам про самолеты, про новшества советского авиапрома, про свои впечатления от полетов. Коля мог ночами говорить и спорить на эти темы, не обращая внимания на бурчащий от голода живот. По воскресеньям ребята ходили на железнодорожную станцию разгружать вагоны с цементом. За один вагон им давали буханку черного мокрого от выпечки с отрубями, хлеба, два килограмма какой-то крупы и две—три головки капусты. Доходило до того, что грузчики от голода просто падали и приходилось нанимать людей со стороны и дешево и сердито. Хлопцы то же потом долго отходили, но молодой организм после сваренной на воде, пустой каше, да с порезанной на салат и посоленной капустой, да еще и с хлебом, все же мог порадоваться добавке. Плохо приходилось ленивым и завистникам, а таких было большинство. Что бы ребят отпускали на работы они делились принесенным с замом управляющего ФЗО. К Новому 1933 году положение еще больше ухудшилось. В Луганск стали свозить малых детей со всей близлежащей округи. Живые скелеты больше их никак назвать было нельзя. Ими были напрочь забиты все больницы города. Мертвых возили и хоронили уже без гробов, просто завернутых во что было. Город как будто и сам умер, хотя все шахты давали повышенные обязательства по углю, паровозный завод увеличил выпуск новых паровозов и ремонт старых машин, работало все даже библиотеки, только как-то тихо, скрытно, без задора и огня.