На островах ГУЛАГа. Воспоминания заключенной - стр. 13

Он только горестно качал головой и повторял:

– Нет, нет…

Какие слова вертелись у него на языке и не были произнесены? Это был конец августа, и еще почти две недели жизни были дарованы мне. Я осталась на базе единственным экскурсоводом да еще и культработником впридачу, потому что барышня, занимавшая эту должность, тоже уехала. Туристов же было много – осень на Кавказе великолепна.

Мы с Владимиром Александровичем сбивались с ног. В эти последние дни мне удалось совершить две короткие экскурсии. По возвращении на базу меня ждали письма. Целых три, все с дороги, написанные зелеными чернилами его ручки с «вечным» пером. Письма, полные нежности, горести, воспоминаний о милых пустяках, фразах, улыбках, выражении глаз. И одно из них – написанное ночью на верхней полке трясучего вагона, едва разборчивое, помятое, с явными следами слез.

И вот наступил мой последний день. Утро оказалось туманным, чуть моросил мелкий дождик. В нашей музыкальной комнате, где помимо рояля стояло два шкафа с книгами, меня ждали туристы. Отперев шкафы, я предоставила им возможность самим выбирать книги. У меня же было еще одно дело: выдать желающим членские книжечки ОПТЭ. Я вытащила картонку с членскими билетами и трешками, беспорядочно наваленными в ней, а потом другую – с туристическими значками, которые все также хотели приобрести. В это время сквозь толпу протиснулась молоденькая девушка, служащая нашей конторы:

– Евгения Николаевна, вас в контору просят!

– Хорошо, скажи, что приду немного погодя, – и я снова занялась книжками, значками и ответами на сотни вопросов. Но девушка появилась опять:

– Евгения Николаевна, вас просят срочно, немедленно.

Я удивилась. Какое отношение я имею к конторе кроме того, что получаю там зарплату и делаю взносы за питание? Если они там в чем-нибудь и запутались – что за срочность? Точно не знают, что на базе с утра самая заваруха!

– Извините, товарищи, я сейчас вернусь, подождите минуточку! – сказала я туристам.

– Поскорей, пожалуйста! – нетерпеливо неслось мне вслед.

Эта «минуточка» обернулась вечностью. Никогда больше я не вернулась в эту комнату. В конторе меня ждали двое: один – военный, другой – штатский. Оба встали при моем появлении.

– Евгения Николаевна? – вежливо спросил меня штатский. – Вы на турбазе живете?

– Да, – ответила я в полном недоумении.

– Пройдемте к вам.

– Зачем?

– Пройдемте, мы вам объясним.

Мы вышли из конторы и стали подниматься вверх по тропинке, ведущей к моей квартире. Я почувствовала, как ноги становятся ватными.

– Подождите… – прохрипела я, так сдавило мне горло. – Что-то случилось с сыном?.. Крушение поезда?.. Или вообще погиб?