На острие чувств - стр. 2

– Минутку, – произнесла я, поставив чашку с остывшим кофе на тумбу, и бросилась на второй этаж через две ступеньки, чтобы собрать сумку.

Желала ли я в мыслях, чтобы Одинцов признал свою ошибку, узрел-таки во мне незаменимого специалиста – разумеется, да. Но если он сделал это сейчас – значит, его команда переводчиков не справилась, или случилось нечто пострашнее.

Военный конфликт?

Глупо думать, что мы, люди, можем быть соперниками межгалактическому Совету глав, который способен уничтожить нас вместе с целой планетой, пригнав сюда свой флот.

Натянув джинсы и толстовку, я перекинула через плечо лямку набитого рюкзака, прихватила с собой ноутбук и вернулась к Одинцову, не потратив на сборы и пятнадцати минут.

– Надеюсь, вас не укачает, – не удержался он от очередной шпильки в мой адрес, свидетельствующей лишь о том, что Одинцов лишь вынужден взаимодействовать со мной.

Он не спешил помогать мне с ношей. Винить его было нельзя – он меня недолюбливал.

– И куда мы едем? – спросила запоздало.

– На космодром, – сухо отозвался Одинцов. – Вы должны пройти подготовку. Обычно она занимает два года. У вас две недели.

– Почему вы, вообще, обо мне вспомнили? – спросила я, прежде чем мы погрузились в вертолет.

– Считайте, я в вас поверил, – бросил он в ответ.

Очень сомневаюсь, конечно.

Вертолет быстро взмыл в воздух, набирая высоту. Глядя вниз на летний причудливо-расчерченный ландшафт, я не могла поверить, что наконец стала членом космической программы. Это была мечта моего детства. Как только были рассекречены материалы НАСА, и люди узнали, что мы не одни во вселенной, а к Земле приблизились огромные корабли межгалактического Совета, я грезила тем, что когда-нибудь смогу посетить другие миры, наладить с пришельцами дипломатические связи, понять природу зарождения языка.

– На орбитальной станции было проведено уже четыре встречи нашей дипмиссии с главами Совета, – сказал Одинцов, когда спустя полчаса вертолет опустился на площадку на космодроме, – все эти встречи закончились неудачей.

– Почему?

Выскочив на асфальт под шум работающего двигателя, мы с Одинцовым поторопились к административному корпусу.

– Потому что Большая девятка – это высокомерные и заносчивые сукины дети, – сокрушенно и зло выдохнул руководитель полетов, толкая перед собой дверь. – Но это полбеды, основная проблема, что мы плохо владеем их языком. Тот язык, на котором они общаются, мы называем обобщенным, универсальным, но каждый из глав говорит еще и на своем языке. Все встречи проходят только на их условиях. Никаких записей, никакой видеосъемки. Строго ограниченный состав присутствующих. Их требования всегда поступали нам заранее по закрытым каналам связи. За полгода никаких соглашений и договоренностей, просто впустую потраченное время.