На одной волне - стр. 30
В следующий раз она пробралась на репетицию незамеченной, тихонько зашла в приоткрытую дверь. Ожидала Анну Петровну на улице, под дождем, сторож и пожалел ее, впустил погреться, а там, наверху, баянист уже играет. Ну, Найда и понеслась по ступенькам, и сразу шмыгнула к своей Анне. Не даст новую хозяйку в обиду, а та – ее. Ну, и споют вместе, конечно же, как только песня будет подходящая – про тонкую рябину-сиротину, как в прошлый раз. Вступила не сразу, а только следом за Анной. Та запела, Найда завыла. Народ на сцене расшумелся, разулыбался, хоть песня и грустная… Собачка к хозяйке под длинную юбку нырнула, легла у ног, затаилась, успокоилась. Запах валенок хорошо знаком, Найда ни с чем не спутает: они, эти валеночки, у порога стоят, у входной двери, рядом с тем ковриком, на котором она спит. Вот опять хозяйка вступила в пение, собачка подтянула по-своему…
– Это что ж, опять собака? Вы и на концерт ее приведете? – возмутился худрук. – Не могли оставить за дверью?
– Нет, нет! – оправдывалась Анна Петровна. – Она осталась на улице. Не знаю, как попала на сцену. И не кричите так громко, совсем ее перепугали, а она – в положении.
Хористки покатились со смеху:
– Главная солистка – в положении! Кто ж счастливый отец?
Юрий махнул рукой:
– Сорвете ноябрьский концерт, пеняйте на себя – распущу хор!
Патриотические песни Найде не нравились, больше она в этот день не пела. Спустилась со сцены вместе с другими артистками, внимательно выслушала комплименты в свой адрес. Все ее хотели погладить, и добрая хозяйка нисколько на нее не сердилась.
***
На праздничный концерт собрался полный зрительный зал. Столько народу набилось, как никогда. Начальство, почетные гости – в первом ряду.
Собака пробралась в зал, как и обычно, зашла за кем-то следом, поднялась за кулисы, где и отыскала принаряженную Петровну в длинном блестящем концертном платье и туфлях вместо валенок.
– Она снова здесь? – у баяниста от неожиданности округлились глаза.
– Сейчас привяжем, не беспокойтесь, – заверили бабушки-хористки.
Поясом от чьей-то кофты Найду быстро прикрутили к стулу, отодвинув его подальше от сцены за кулисы. На него были свалены теплые вещи, зал не отапливался. Маленькой собачке невозможно было бы сдвинуть с места тяжеленный стул. Две первые песни она и не пыталась этого делать. А вот на «рябине»… Слишком уж грустная песня написана русским народом…
Сначала из-за кулис послышался скрежет, потом на сцене показалась мордочка собаки, потом – она сама, еле-еле тянущая (точно, как на картине «бурлаки на Волге») длинный пояс с чем-то тяжелым, закрепленным на втором конце. Через время на сцену выехал стул, погромыхивая четырьмя металлическими ножками, и поехал дальше, теряя по ходу следования все, что перед выходом на сцену сняли с себя хористки. Наконец, собачка добралась до хозяйки и села у ее ног, стул с кофтами, шапками, шалями остановился посередине сцены, «припарковавшись» аккурат напротив худрука. Юрий Сергеевич стоически продолжал играть! Песню Найда запела, привычно вступив вместе с Анной Петровной. Зал умирал со смеху! Наверное, впервые на такой грустной ноте одиночества и неприкаянности все хохотали, как одержимые, а потом просили повторить «Что стоишь качаясь, тонкая рябина» на «бис»! Но худрук все-таки хор пенсионерок увел…