На обочине мира - стр. 4
– Потому что… я тебя вообще не знаю?
– Именно поэтому! А так узнаешь. Понимаешь ли, мы подружимся, я уже вижу. Упс, осторожно – собачьи какашки!
Я огибаю их.
– Уже видишь?
– Поверь мне, если бы ты сменила столько школ, спецшкол, семей и детдомов, сколько я, у тебя бы выработалось чутьё на такие вещи. Кроме того, тебе нужен друг, так почему бы мне не стать им?
Сгорая со стыда, я прекращаю катить велик и перекидываю через него ногу, собираясь уехать.
– Эй, постой! – говорит Мэнни. – В чём дело?
– В тебе дело. Не нужен мне друг.
– Тогда почему ты возвращаешься со школы одна? Почему тусуешься в обед в библиотеке сама по себе? Почему…
– Ладно, ладно, – рявкаю я. – Может, у меня не так много друзей. Тебе-то что до этого?
– Ну, у меня вообще ни одного нет. Пока что. Так что, знаешь…
Мэнни видит, что мне немного неловко, так что быстро перехватывает нить разговора.
– Ладно, – говорит он. – Эмануэль Уивер – это ты уже знаешь. День рождения: первое февраля, подарки приветствуются, но не обязательны. Шутка! Братьев-сестёр нет. Последняя приёмная семья переехала в Австралию, чтобы убраться от меня как можно дальше.
Я бросаю на него взгляд. На его лице полуулыбка, так что, наверное, он шутит. Он продолжает:
– Сейчас живу под опекой Норт-Тайнсайдских соцслужб в детском доме имени Уинстона Черчилля на побережье. Папу никогда не знал. Мама… больше не с нами.
Он делает паузу.
– Вот и всё. Это я.
Это всё как-то неожиданно, особенно последняя часть. Я говорю:
– О. Понятно. Хорошо. Ну, то есть в том, что ты сказал в конце, нет ничего хорошего. Мне очень жаль. Я хочу сказать, твоя мама… – Я лопочу что-то несвязное и мне неловко.
– Ага, ну да, спасибо. Ты, наверное, хочешь узнать, что с ней стало?
– Нет! Ну то есть, если она, ну ты понимаешь, эм… умерла, тогда, эм…
О нет, это просто ужасно.
Мэнни перебивает.
– Она не умерла, Уилла.
– О. Просто ты сказал, что она больше не с нами, так что я подумала…
– Нервный срыв, – говорит он. – Если кратко, она пошла по магазинам и больше не вернулась. Это длинная история. Я был совсем маленьким.
– Это просто жуть, Мэнни. Бедная она. Бедный ты.
Мэнни прекращает толкать велик и начинает возиться с одним из тормозных тросиков.
– Спасибо, – со вздохом говорит он. – Никто толком не знает, что именно произошло. Мне было всего четыре, так что мне талдычили в основном «У мамочки головка бо-бо» и всё в таком духе. Формально она всё ещё считается «пропавшей без вести». Но Джейкоб – это мой соцработник – говорит, что я должен учиться жить с мыслью, что моя ма, возможно, умерла. – Он пожимает плечами. – Вот только она жива.