На нее запрет. Дочка Шаха - стр. 53
Лева молчал. Подавляя своей энергетикой, возвышался надо мной, словно башня. Рядом с ним я чувствовала себя маленькой и хрупкой. При желании он может легко меня переломить. Молчание затягивалось, давило на совесть и вызывало страх. Сердце билось с перебоями.
Лучше бы он кричал.
— Не молчи! — не выдержав давления, выпалила зло. Наверное, мой страх и эмоции стали катализатором к последующим действиям.
Подняв руку, Лева впутал ее в мои волосы и сжал затылок. Желваки дернулись на его лице. Сложно смотреть в глаза Бессонова и оставаться равнодушной. Думала, сорвется и начнет кричать…
Я успела схватить ртом воздух раньше, чем властные жесткие губы впились в мой рот. Бессонов наказывал меня. Весь гнев, что я вызвала своим поступком, обрушил на мои губы. Казнь за непослушание, за то, что посмела опять рискнуть.
Я не могла оценить его поцелуй. Лева умышленно причинял боль, давал почувствовать обуревающий его гнев. Он выбрал действенный способ наказания. Нашел точку выплеска своих эмоций, а мне хотелось ударить, укусить его. Лева будто разрушал что-то дорогое и бесценное своими действиями, но я никак не могла понять, что именно он разрушает.
Пальцы, впивающиеся в кожу на затылке, ослабили хватку, принялись массировать, словно извинялись за причиненную боль.
Поцелуй изменился. Ушла жесткость и злость. Поцелуй не был мягким или нежным, он был горячим, страстным. Меня целовал не мальчик, а опытный мужчина. Губы ожили под его натиском.
Язык Бессонов властвовал в моем рту, заставляя отвечать на страстные выпады. Он утверждал свою власть, покорял, разжигал пожар в моем теле. Я пьянела от его губ. Из руки выпал шлем и ударился об асфальт, но это все проносилось фоном.
Внизу живота сжимались мышцы, я словно горела внутри. Мешала одежда, которую хотелось скинуть. Прижимаясь к Леве, я растворялась в чувствах и ощущениях. Вдыхала его мужской терпкий запах разогретой солнцем кожи.
Это был мой первый, первый взрослый настоящий поцелуй…
И так же внезапно, как он случился, поцелуй оборвался. Я была против, я хотела возразить и даже потянулась к его губам, но Бессонов, понимая мой порыв, прижал голову к груди, спрятав лицо на своем плече. Я слышала, как бьется его сердце, мое тоже билось громко и часто.
— Иди переодеваться, я отвезу тебя домой… — его голос звучал непривычно низко.
— Извини, что я нарушила запрет, — сама не знаю, почему начала извиняться. Появилось ощущение, что он больше не станет меня тренировать. — Обещаю, это было в последний раз...
— Ками, ты не готова к скорости. Ты тащишься от адреналина, на байке ты его еще не скоро испытаешь. Эти ощущения можно заменить, — произносит он и, поддев пальцами лицо, поднимает так, чтобы смотреть в мои глаза. — Сексом…