На нее запрет. Дочка Шаха - стр. 46
Приходиться стараться выглядеть такой же спокойной и равнодушной. Подумаешь, намекнул, что из-за меня его мучает бессонница…
Интересно, Бессонов спит голым или одетым?
Что за мысли лезут мне в голову? Но их поток уже сложно остановить.
Дема, Тим и Макар спали голыми даже зимой. В детстве несколько раз так случалось, что я врывалась в их спальни, забыв постучать или покричать из-за двери. Благо всегда мне везло, я натыкалась на голые ягодицы, потому что спали ребята на животе. Один раз Дема успел проснуться и накинуть на себя простынь раньше, чем мои любопытные глазки смогли бы что-то узреть. После того случая меня отругали, а мальчишки стали запирать дверь на ночь...
То ли мне казалось, то ли в машине действительно было душно. Мне не хватало воздуха, его будто весь выпивал Бессонов. Мы сидели очень близко, стоило мне подвинуть локоть, я могла коснуться его руки. Украдкой за ним наблюдая, я отметила на загорелом лице легкую щетину, он не успел сегодня побриться. Хотелось узнать, какая она на ощупь. Отворачиваюсь к боковому окну, делаю два глотка воздуха, чтобы немного остыть. Вновь кошусь на его красивый профиль: ровный нос, упрямая линия подбородка… чувственные губы.
Интересно, как он целуется?
Да что со мной сегодня?
Вновь отворачиваюсь, еще два глотка воздуха и приказ не смотреть на его лицо. Это не спасает, потому что теперь я рассматриваю его руки. Красивые руки, перевитыми венами. На запястье швейцарские стильные часы, которые чуть съезжают на кисть. Он обхватывает рычаг переключения скоростей, даже крепкие длинные пальцы перевиты венами. Его красивые руки не портят сбитые до шрамов костяшки.
Мне нужно открыть окно, пока я не сгорела тут…
— Жарко? — спрашивает Лева, когда я начинаю тыкать на кнопки стеклоподъемника.
— Угу, — неслышно соглашаюсь, хотя мои щеки пылают совсем не от жары. Смотрит мне в лицо, не знаю, что он там видит, но его кадык заметно дергается, когда он отворачивается и включает климат-контроль.
— Окно закрой, — его руки сжимают руль, увеличивается скорость движения, потому что Бессонов вдавливает педаль в пол. Через несколько сот метров он резко сбрасывает скорость. Мои эмоции – это просто какие-то американские горки!
Лева включает магнитолу. Играет мелодия, под которую мы четыре года назад танцевали, когда отдыхали с семьями на Мальдивах. Я вспоминаю, как мы вместе купались, как я ныряла в воду, вставая на его плечи во весь рост, как я визжала при виде акул и скатов, а он хватал меня и держал на руках. Тогда я не придавала всему этому значения. Если бы мы вернулись сейчас в то время, что бы с нами было? Вряд ли я осталась бы спокойной, наблюдая за ним в одних трусах. Картинка так ясно стоит перед глазами, что мне приходится зажмуриваться, чтобы она пропала. Не пропадает. Вижу темную полоску волос, которая спускается под кромку трусов…