На моих условиях - стр. 39

- Он тебя хочет, - неприязненно произносит Максим, и без какого-либо логического перехода добавляет: - Где твое кольцо?

С бьющимся где-то в районе желудка сердцем я смотрю на голую руку. Кольцо я сняла, как только вышла утром из квартиры. Носить его кажется мне предательством собственных ценностей, и я даже не думала, что Андрееву есть до этого дело. Но, судя по тому, как напряженно он сверлит меня взглядом, его это более чем интересует.

Неловко расстегиваю рюкзак и из кармашка на молнии достаю тонкое кольцо. Вернув его на палец, поворачиваюсь к Андрееву и язвительно интересуюсь:

- Доволен?

Вместо ответа он надменно поджимает губы, отчего кожа на его скулах натягивается и под ней отчетливо выступают напряженные желваки.

- Что это за мероприятие? - спрашиваю я, после пятиминутной тишины.

Андреев упрямо молчит.

- Я не одета для светского выхода, - добавляю я, демонстративно складывая руки на груди.

Только сейчас он нехотя поворачивает голову и окидывает меня взглядом, который скользит от воротника свободной белой рубашки до края синих джинсов с завышенной талией и ремня с массивной пряжкой.

- Нормально. Если бы твоя одежда была неуместна, я бы не взял тебя с собой.

Взял. Слово-то какое дурацкое. Словно я мешок, который он может прихватить, проезжая мимо.

- Интересно было бы узнать грань уместности в твоем понимании, - запальчиво произношу я, кипя от негодования. - В следующий раз я постараюсь одеться так, чтобы тебе не пришлось брать меня с собой.

- Я тебе этого не советую, - обманчиво мягко говорит Андреев.

И все. Он так и не сказал, куда мы едем. На мой выпад тоже, по сути, не отреагировал, а мне сейчас очень хочется устроить с ним словесную дуэль.

- Тебе доставляет удовольствие вести себя со мной таким образом? - теперь мой голос похож на шипение змеи.

- Каким образом?

- Ты знаешь.

Максим впервые за десять минут смотрит мне прямо в глаза, удивленно приподнимая свои густые брови.

- Просвети меня.

- Грубым, собственническим, подавляющим, - перечисляю я.

- Я не собираюсь тебя подавлять, Влада, мне это не нужно. Если тебе кажется, что я был груб с тобой - я прошу прощения. Что до собственности, - Максим делает многозначительную паузу. - Ты - моя. Чем быстрее ты к этому привыкнешь, тем лучше для тебя.

- Я не твоя собственность, - яростно возражаю я.

- Твой отец продал тебя, а я купил, - напоминает он холодно. - И, кстати, деньги, чтобы закрыть свои долги, он уже получил.

Я отворачиваюсь. От грубой правды на глаза выступают слезы обиды, в груди кипит боль и негодование.

- Я сказал это не для того, чтобы тебя задеть, - вдруг произносит Максим. - Я просто напоминаю тебе правила.