На меже меж Голосом и Эхом. Сборник статей в честь Татьяны Владимировны Цивьян - стр. 37

наряду, разумеется, с обратной тенденцией – к его экспликации, впервые написал Омри Ронен в известной статье «Два полюса парономазии» [Ронен 1989]. Его пример с «пулею рокового хлыща» – т. е. *фатального фата, очень убедителен, однако это все же остается исследовательской реконструкцией. Если бы существовал такой текст (чужой, не набоковский!), где это сочетание реально встречалось бы (и при этом такой текст, который мы с некоторым основанием могли бы подозревать в том, что он может быть подтекстом Набокова) – в этом случае сама потаенная парономазия, и даже самое ее утаивание выступало бы в роли цитаты, ссылки.

О том же явлении (или тенденции), что Ронен, говорит и А.А. Долинин: «<…> типичный для Набокова прием сокрытия особо значимого слова, которое легко восстанавливается из ближайшего контекста» [Долинин, 218].

Однако у Набокова есть и обратная тенденция – к экспликации скрытой парономазии, причем, если дальнейшие примеры убедительны, – чужой парономазии.

Один такой пример рассматривал тот же А.А. Долинин. В письме к Ходасевичу Набоков, говоря о «Петербурге» Белого, цитирует его каламбур: «Кубовый куб кареты» (вместе с парономазией «барон – борона») [Долинин, 339]. Как отмечает Долинин, этого каламбура у Белого нет (потому что карета Аблеухова другого цвета), хотя куб кареты и кубовой цвет, вне связи с ней, в «Петербурге» присутствуют.

В данном случае возможны сомнения: извлекает ли Набоков каламбур (хотя бы и противоречащий реалиям), потенциально заложенный в романе А. Белого (как описывает это А.А. Долинин: «Очевидно, что Набоков контаминировал, по созвучию, „кубовый воздух“ из пятой главы романа и повторяющийся в первой главе образ „куба кареты“») [Долинин, 339] – или же (эту возможность также отмечает Долинин) переносит в «Петербург» соответствующие (реальные, а не потенциальные) каламбуры из романа «Маски» [Долинин, 344, прим. 8]. Только первое решение, разумеется, соответствует нашему определению.

В другой статье («Плата за проезд. Беглые заметки о генезисе некоторых литературных оценок Набокова») А.А. Долинин прокомментировал «хорошо известную Набоковскую шпильку из „Других берегов“ по адресу Бунина „парчовая проза“»: «Характерно <…> что это определение нельзя считать вполне самостоятельным, ибо оно восходит к отзыву Юлия Айхенвальда <…> о „Жизни Арсеньева“ в берлинской газете „Руль“: „Поистине драгоценную словесную ткань разостлал перед нами Иван Бунин, но ткань эта тяжела. Она тяжела тяжестью спелых колосьев <…> роскошью литературной парчи“ [Долинин, 268—269]. При этом он замечает, в более общем виде, что Набокову свойственно «присваивать чужое» – «[р]еализуя недореализованный метафорический и/или эвфонический потенциал „чужого слова“, полемически выворачивая его наизнанку, достраивая недостроенный образ, подхватывая или развивая чужую идею», то есть описывает, по существу, тот же самый прием, которому посвящена настоящая заметка.