«На лучшей собственной звезде». Вася Ситников, Эдик Лимонов, Немухин, Пуся и другие - стр. 4
Тут слащаво-патетическая интонация в речевом потоке гражданина сменилась на крикливо-раздражительную:
– Балоболы разные любят колхозы ругать, а вы посмотрите на наших-то окрестных куркулей. На молодом луке да редиске тысячи делают! А мы, рабочие, что можем? – с одной только голой зарплаты сильно не разбежишься. Из-за ревизионистских тенденций, что в нашем обществе процветают, по иной спирали социалистическое развитие пошло: крестьянство богатеет, а городской пролетариат, на котором вся советская власть держится, нищает. Вот какие дела у нас творятся!
Он хотел еще что-то добавить, но затем решил сделать паузу, чтобы понять каково наше отношение к услышанному.
– М-да, недаром мудрые люди советуют: «Отдались от дурного соседа, не связывайся с нечестивым и не отчаивайся при бедствии», – вздохнув, сказал Валерий Силаевич и, нагнувшись, почесал Пусю за ушами.
Гражданин в соломенной шляпе тотчас же придал своему бугристому лицу строгое выражение и заметил, стараясь, как бы подвести черту под разговор:
– Нынче все больше про перегибы норовят говорить. И я помню как прежде:
– Интересный, однако, у вас разговор идет, – вступил в беседу стоящий сбоку от Валерия Силаевича, солидный, крепкого телосложения мужчина, с добродушным, немного помятого вида лицом. – Сталинские времена, конечно, не в пример нынешним суровые были. Большевики круто за дело взялись, и пока все старье не разломали, да не перелопатили, покоя никому не давали. История моей фамилии, а мы из здешних крестьян происходим, наглядный тому пример.
Папаню моего со всей родней загнали в колхоз, где они ишачили на советскую власть от зари до зари. При этом жили впроголодь, потому что все у них забирали. Председатель колхоза фамилию нашу не любил – за то, что в НЭП разжились маленько. Башковитые мои родственнички были да увертливые, оттого и попали в подкулачники.
Тиранили их по черному: без выходных вкалывать заставляли, а как что – сразу по мордасам. И понял мой папаня, что помрет, как тягловая скотина, если не сбежит из рабства этого колхозного в город.