На кухне мисс Элизы - стр. 17
Какими детскими, незрелыми кажутся по прошествии времени эти строки. Вероятно, мать права. Они слишком эмоциональны, чувства переливаются через край. Теперь, десять лет спустя, я это понимаю. Мои новые стихи лучше, в них больше мастерства, зрелости. И тем не менее мистер Лонгман… Я вновь вспоминаю встречу с издателем в его душном кабинете. Пухлые пальцы, унизанные перстнями, нетерпеливо похлопывают по карманам сюртука, гулко тикают золотые карманные часы, а между нами Великой Китайской стеной пролегает отполированная поверхность стола. Он так и не вернул мне стихи. Несомненно, он их потерял. Мои стихи погребены под лавиной рукописей – биографий, научных трудов, поэзии, готических романов, что протягивают ему вспотевшими от волнения руками полные надежд писатели со всех концов Англии.
Я опускаю книгу в сундучок и оглядываю спальню: пустая каминная решетка, снятые с крючков и сложенные аккуратными стопками дамасские шторы, к умывальнику красного дерева прислонен скрученный в рулон турецкий ковер. Мы берем с собой только самое необходимое: кровати и постельное белье, два высоких комода, кухонный стол из вяза и обеденный красного дерева с такими же стульями. Остальное будет продано с молотка: эстампы и картины, хрусталь, серебряные блюда, пуховые перины, настенные часы, ковры и книги. Все, кроме моей маленькой библиотеки, которую я отвоевала, предложив взамен свои ювелирные украшения. К нескрываемому удивлению сестер, до глубины души пораженных тем, что я предпочла книги тройной нитке жемчуга, золотым серьгам с бриллиантами и броши с аметистами и розовым кварцем.
– Элиза! Элиза! – раздается откуда-то снизу голос матери.
Я закрываю крышку сундука и пробираюсь на первый этаж. В доме все перевернуто вверх дном: мебель сдвинута с мест, ковры скручены, портреты и карты без рам, гардины сняты, фарфор, книги, зеркала, разные красивые вещи из моего прошлого завернуты и упакованы. Все это будет теперь украшать дома других людей. Мы переезжаем в новое съемное жилье, когда стемнеет, чтобы никто не видел. Как воры в ночи.
Появляется мама, ее пальцы бессознательно теребят агатовый крестик на шее.
– Кухарка вся на нервах. Ступай на кухню, Элиза.
Она отворачивается и начинает объяснять что-то пареньку, стоящему без дела в коридоре.
– На кухню?
Я не помню, когда в последний раз туда спускалась. Кухня, кладовые и буфетная – владения миссис Дарем. Наша кухарка не любит гостей. Та, что была до нее, проявляла куда больше дружелюбия. В детстве она позволяла мне вырезать дубовые листочки для украшения пирогов и даже месить тесто. А миссис Дарем решительно негостеприимна. Теперь лестницей черного хода могут пользоваться только мать и Хэтти. Или отец, если захочет проверить содержимое винного погреба. Только вино уже продали с аукциона, а отец бежал во Францию.