На кухне мисс Элизы - стр. 14
Она смотрит на него, в глазах плещется ужас.
– Я тебя не знаю, – говорит она и пытается освободиться от веревок.
Когда ничего не получается, она вскакивает и бежит к воротам. Я тяну ее назад и прижимаю к себе, плача и гладя по голове, пока она не замирает. Худая, кожа да кости, и пахнет совсем не так, как должна пахнуть мама. Внезапно я понимаю, что мы полностью поменялись ролями.
– Послушай, Энн, – трясет головой Джек, – зачем ты ее привязываешь, точно осла?
Я тру глаза грязным кулаком.
– Викарий хочет отправить ее в сумасшедший дом, – шепчу наконец я. – Ему не нравится, что она бродит раздетая. Он говорит, что это плохо сказывается на моральном состоянии его прихожан. Поэтому мне приходится ее привязывать.
– С каких это пор церковников заботит мораль? – презрительно фыркает Джек.
– Тише, – говорю я. – Он богобоязненный человек, и у него добрые намерения, так сказал папа.
– Бога можно найти только в одном месте, и уж точно не в церкви и не у викария.
– А где? – Я поднимаюсь вместе с мамой, и Джек помогает нам зайти в дом.
– В корочке хлеба, – без тени улыбки отвечает он. – А еще вернее – в хорошей еде. Я лично сильнее всего ощущаю его присутствие после доброго сытного ужина.
Я теряюсь от его ответа – голос Джека полон сарказма. Разве мама не учила нас верить в Господа? Я уже хочу объяснить брату, что он ошибается, что мне становится легче, если посидеть тихонько в церкви с резными ангелами и запахом горящих свечей, но у меня вдруг пропадает всякое желание думать об этом. Мама сидит тихо, как мышка.
– Расскажи, как ты там работаешь, в Лондоне, – прошу я Джека.
Брат в моем распоряжении, пока не проснется папа, не начнет ныть мама или не залает Септимус, и я не хочу терять время на разговоры о Боге, о церкви или о чем-то таком.
– Меня поставили на жарку, я снимаю шкуры и перевязываю тушки, – говорит Джек. – У нас там две плиты величиной с этот тюфяк, с такими огромными вертелами, что хоть целого барана жарь.
– Целого барана…
Мое воображение рисует нежного жареного барашка, благоухающего древесным дымом и лесными травами. У меня текут слюнки. Я ставлю на таганок, где едва дышит огонь, железную кастрюлю с овсянкой и водой.
– Расскажи, что вы там готовите.
– Ну, на прошлой неделе джентльмен вернул суфле, и хозяин разрешил нам его попробовать.
– А что такое суфле? – мечтательно выдыхаю я.
Слово звучит легко и нежно, точно летний ветерок: су-уф-фле-е.
– Взбиваешь яйца до воздушности. И делаешь жидкое тесто из сливок и масла, свежайшего, нарезанного на мелкие кусочки. Потом нужно его ароматизировать. Шеф Сойер любит использовать итальянский сыр, а то еще добавит изысканный горький шоколад. И ставишь в духовку. Оно так вырастет, глазам не поверишь. А когда откусываешь, у тебя точно облако на языке.