На крыльях любви. Лебедь - стр. 4

– Добрый вечер. Меня зовут Алина и сегодня я буду вашим официантом! – улыбаясь, я протянула им два экземпляра меню.

– Очень приятно, – красивая брюнетка вернула мне улыбку.

Не вытаскивая нос из телефона, ее спутник кивнул.

– Может быть, хотите что-нибудь сразу?

Наконец, мужчина поднял голову.

Посмотрел на меня в упор.

Глаза в глаза.

И…

Его тихий смех напомнил мне звук вздернутого курка.

Ледяной взгляд ошпарил, поджигая каждое нервное окончание, пронизывая токовыми ударами. Пиф-паф. Ствол к виску. Запах пороха.

От презрительного выражения лица физически стало больно.

Я оглохла от стука собственной крови в ушах.

«Так что если хочешь приятный бонус…» – вспыхнули в сознании слова бармена Вадика…

Только бонусом стало мое хрупкое сердце, превратившееся в тяжелый булыжник, когда, наконец, дошло, что это не сон…

Да, не сон… Кошмар, ставший явью.

Кирилл Воронов, до смешного идеальный, сидел в обнимку с привлекательной девушкой и прожигал ее влюбленным взглядом.

– Можно мне сразу маленький капучино на соевом молоке? Хотя… – спутница Воронова замялась. – Молодцы! Расширили барную карту – специальное осеннее предложение! Смотри, столько новинок появилось, пока мы отдыхали!..

Пока мы отдыхали…

– …Что ты будешь, Кирюш? Ягодный глинтвейн? Цитрусовый грог? М?

Кирюш…

Ей богу, в этот самый миг мне хотелось стать слепоглухонемой.

Не видеть его ладонь, покоящуюся на ее колене.

Не слышать эти приторно-мурчащие интонации.

Не иметь возможности вести с ними диалог.

Все, о чем я мечтала: провалиться, сгинуть, исчезнуть, расщепиться на атомы или просто поскорее унести отсюда ноги.

Моя реакция не поддавалась никакой критике. Скорее её можно было назвать вопиющей… Глупость несусветная! Ведь я сама написала и отправила то сообщение.

«Между нами все кончено, Кирилл. Не пиши и не звони мне больше».

Увы, я не вполне отдавала себе отчет в происходящем. Мой отец несколько дней находился на грани жизни и смерти. И это я своей идиотской выходкой, приправленной омерзительной ложью, чуть не столкнула самого близкого человека в могилу. Ослепла от тех первых головокружительных чувств, напрочь позабыв, что у папы больное сердце. Мы с Кириллом ведь были одержимы друг другом. Наша любовь представлялась абсолютной величиной. Не просто первой, но и последней. Единственной. Сродни наваждению. Не могли насытиться, надышаться… По крайней мере, мои чувства к Кириллу попахивали диагнозом.

Наши отношения были обречены…

Я заблокировала его номер как раз в тот день, когда мы съехали из коттеджа в квартиру попроще, так как не могли больше позволить себе его аренду. Единственное, что было важно для меня на тот момент – жизнь отца. Все остальное отошло на второй план. Я просыпалась, ехала в больницу, узнавала новости, а после возвращалась домой и начинала плакать. Просто рыдала и все. Казалось, мозг включил режим самоуничтожения. Будто брела в бесконечной темноте, всё глубже увязая в этой топи…