На круги своя. Повесть и рассказы - стр. 4
В глубине души проступали слезы радости и умиления, Алексей стыдился их, изо всех сил старался не допустить к глазам, и радовался им. Грубое и слишком осязаемое настоящее бледнело, отступая, уходило на второй, третий, десятый план… Он словно брал в руки, осторожно и бережно, по одному, свои пугливые, хрупкие шары-воспоминания, мысленно оглядывал со всех сторон, задерживаясь подолгу на одних, возвращаясь к другим, уже отложенным было в сторону, а то и снова заточенным в запасники памяти.
Вот и сейчас.
Мальчик упорно тренировался дома за своим столом в написании трех заветных слов, которые в любом возрасте бывает так трудно и так страшно выговорить. Он вытягивал буквы в высоту на весь лист бумаги и ужимал их по ширине до толщины спички. Чтобы прочесть, надо было смотреть не прямо, нормально на лист, а вскользь, с его нижнего края. Этот способ он нашел в разделе головоломок одного из популярных журналов.
Записку он вложил в этот самый журнал и на уроке передал его девочке с маленькими светлыми косичками, что сидела за партой впереди… И через три дня получил ответ, написанный тем же способом: «Я тоже».
С пылающими ушами и пересохшим горлом шел мальчик на первое в жизни свидание. Он шел, пугливо оглядываясь по сторонам, а все прохожие как будто смотрели только на него, и все они как будто знали, куда он идет, и посмеивались над ним. Он пришел раньше времени минут на пятнадцать, но она уже была там. Они сидели друг против друга в беседке, разделенные узким столиком, и, смущаясь, стараясь не встретиться взглядами, не знали, о чем говорить… Тема, конечно же, нашлась – конец учебного года, грядущие, неотвратимые экзамены…
Они ходили в кино, или, чаще всего, просто гуляли по городу. И как-то раз он храбро, рисуясь перед ней, закурил на улице, а в это время из-за дома появилась их учительница литературы.
Была весна.
В один из вечеров они вышли из кинотеатра; он взял ее за руку, и она не отняла свою. Они шли полутемной улицей, неестественно громко разговаривая, изо всех сил делали вид, будто ровным счетом ничего не случилось…
Была весна.
Был вечер в школе, вечер вчерашних восьмиклассников. Был школьный двор, а из актового зала на втором этаже через раскрытые окна красивый баритон пел про тишину, что идет ночным городом. Белело платье на фоне школьной стены, а его негромкий, срывающийся голос был напряжен, словно струна: «Можно мне поцеловать тебя, Мариша?»…
«Зря это все. Глупо, черт возьми. Ведь я уже искал ее один раз. Когда это было?.. Да, четыре года назад. Зимой. Но только в другом городе. В том, куда она уехала отсюда».