На круги своя. Повесть и рассказы - стр. 15
– Не имей сто рублей…
– Тогда уж не сто, а двести. С учетом инфляции.
– Не понимаю, как вам это удается? В наше-то время, когда каждый сам по себе…
– А вот и неправда! – живо возразила Ольга. – Как раз в наше-то время сурово необходимо держаться вместе. И помогать друг другу – во всем… Вон, например Рита, у серванта стоит, смеется. – Ольга глазами указала на нее Алексею. – Муж пил просто, что называется, «по-черному», из дома выгонял, постоянно ходила с бланшем под глазом. Ребята наши как взялись за него, поговорили пару раз – как бабка отшептала. Шелковый стал. Или Витька Суровцев… Помнишь его?
– Ну а как же! Его мать у нас историю вела. Кстати, а почему его нет?
– Витьку нашему еще два года сидеть. У них в конторе главбух проворовался и потянул за собой еще шесть человек. А у Витьки мать-старуха, жена да трое детей. Ну, мы сообща и помогаем по мере сил.
– Н-да-а, – только и смог проговорить Алексей. – По поговорке: гуртом и батька бить сподручнее.
– Точно, правильно! – подхватила Ольга. Она снова перешла на легкий, шутливый настрой. – Вот только в нашей крепкой, хорошо споенной, как любит выражаться Юра, компании, наблюдаются отдельные отщепенцы – не будем показывать пальцем…
– Все, все, сдаюсь, Оленька! – Алексей поднял руки вверх. – Сдаюсь на милость победителя! И – клянусь! – больше я от вас никуда, ни на шаг… Да, а много нас таких, отщепенцев-космополитов?
– Не-ет, что ты! Все, кто куда-нибудь уезжал, буквально все вернулись назад. Разве что только ты, да Стасик Красюк, да Маша Алексеенко… Да еще Марина. Помнишь Марину? – она хитро прищурилась.
– Какую Марину? – Алексей сначала не понял. Потом резко выпрямился в кресле. – Марину? – Сердце прыгнуло и забухало сильно и громко, его удары отозвались в голове.
– Вот те на! Ребята, слушайте сюда, он хочет сказать, что не помнит Марину! – Ольга хохотала громко и заливисто, и оттого, видимо, никто, кроме Алексея, не разобрал ее слов. Да многим было и не до них.
– Оля, не надо! Что ты, в самом деле, зачем так…
Она перестала смеяться.
– Да ну тебя, ей Богу! Ну, насмешил! Чтобы ты, да ее не помнил, ну и дела-а, – она покрутила головой.
Глаза ее блестели. Она посмотрела на Алексея и вдруг негромко охнула.
– Да ты что, Алеша? – Она понизила голос. – Да ты прямо в лице переменился.
Алексей досадливо махнул рукой, привстал и снова сел.
– Погоди, – Ольга присела на подлокотник его кресла и попыталась заглянуть в лицо. – Да ты, никак…
– Ничего, ничего, Оля. Все в порядке. В норме.
– Погоди! Неужели ты…
– Да помню я, помню, – сказал Алексей и поморщился. – Все я помню, никого не забыл. И… ее помню. – Он хотел сказать «Марину», но сказал «ее». Почему-то он не мог вот так, просто-запросто назвать это имя. Не мог – и все тут.