На краю одиночества - стр. 41
Мирослав завернул гриб в салфеточку.
– Я еще тогда подумал, что уж больно лохмотья его чистые…
Глава 8
Проснулась Анна ближе к полудню.
Потянулась. Перевернулась на живот. Улыбнулась самой себе, провела пальцами по лицу, стирая эту улыбку. Ни к чему…
Солнце проникало сквозь полог листвы, заставляя ветви тянуться к свету. Стекла оранжереи дробили его на осколки, и казалось, сам песок светился. Впрочем, температуру пришлось понизить и открыть духовые окна, впуская поток прохладного воздуха.
Она смахнула испарину со лба.
Проверила воду в искусственном ручейке, из которого поднимались тяжелые ветви коряг. Присаженный на них мох разросся, и в нем скрывались темные бусины бульбофиллумов. Над самой водой раскрылись треугольные цветы масдеваллий. Они покачивались, словно перешептывались. Анна убрала несколько отмерших листьев, отметив, что в принципе пару растений можно будет разделить без особых проблем. А вот дракулам было явно жарковато, хотя лето только-только началось.
Движение она ощутила спиной.
– Арвис? – Анна убрала сухие плети сребролистника в корзину. – Доброе утро. Вернее день. Сбежал?
Мальчишка дернул плечами.
– Сбежал. Люди злые, – сказал он, усаживаясь на тропинку, и, протянув руку к плевроталлису, что обжил россыпь камней, замер, будто задумался. – Убить хотят.
– Тебя?
Он ткнул пальцем в иглообразный лист и вздохнул:
– Всех. Боятся. Почему, когда люди боятся, они хотят убить?
– Понятия не имею. – Анна вытерла руки. – Но быть может, вам и вправду стоит уехать? У меня есть дом, там хватит места для всех.
– И они боятся. Меня. Я слышал. Илья говорит, что меня надо кончить, пока я пасть не открыл.
Анна зажмурилась.
Никуда не делось солнце. И свет не исчез. Только легкость пропала.
– Но его не слушают. Пока. Я молчу. Они думают, я все еще дикий и говорить не умею. Я думаю, что пусть они думают. Я умею говорить, но не стану. Я понимаю.
Он склонил голову набок и продолжил:
– Они думают, что их секреты плохие. Но я знаю, что есть очень плохие секреты. Такие, которые… когда то существо сидело внутри, я видел… всякое. У тебя кровь нехорошая.
– И не только кровь. – Анна поднялась и отряхнула брюки. – Идем к лилиям? Я давно к ним не заглядывала.
Арвис тут же вскочил. Кажется, к лилиям он готов был бежать. И от шубы отказался. Только остановился на пороге, закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
– Замерзнешь, – заметила Анна.
– Нет. Хорошо.
Снег захрустел под ногами. Арвис остановился. Присел. Сунул пальцы в припорошенный снегом куст. Вытащил руку и облизал белую взвесь.
– Смотри, простынешь – лечить не стану.