На краю Империи - стр. 4
Братья отлично дополняли друг друга во всем, а у дамского пола имели значительный успех, несмотря на юный возраст.
Все было бы хорошо, если бы не душечка Милочка из заведения мадам Жюли. Малышка одинаково ласково принимала как одного братца, так и другого. Они сами не знали, кто у нее был первым их них. Она скромно краснела и ничего не говорила, сводя беседу к разговору об отличной погоде, или к тому, что в газетах писали, как в какой-то глуши родился поросенок с двумя головами.
Молодые люди старались одновременно не бывать в заведении, справедливо опасаясь, что столкновения не избежать, но оно все равно случилось.
Николушка Ястребов появился в заведении и по реакции мадам Жюли понял, что братец здесь. Он схватил со стола рюмку водки и залпом выпил. Практически в тот же момент в гостиную впорхнул Павлуша Краснов.
И такая уж у него была довольная… рожа. Такая… масленая! И Николенька сорвался. Поскольку они оба были навеселе, а в самом начале потасовки пострадал любимый сервиз разгневанной мадам Жюли, то вызванная полиция арестовала смутьянов. По дороге в участок оба фигуранта поединка еще постарались достать друг друга кулаками, за что получили угощение по физиономиям от привычных к этому делу полицейских. И сейчас оба баламута были разукрашены синяками разной степени зрелости.
***
Забайкальский казак Федор Ильич Авдеев, сорока восьми лет от роду, холостой и бессемейный, повидал на своем веку многое: и на целые месяцы уходил на охоту в тайгу, и в местечке Кяхта на ярмарке многократно бывал, и по Амуру-реке бродил, и до самого Китая доходил. Говорили, что была у него жена, да то ли пропала, то ли в родах умерла. Только почему-то с того времени озлился казак на маньчжур, и иногда казалось, что он нарочно ищет с ними встречи. Некоторые купцы маньчжурские после встречи с ним безвозвратно терялись в тайге, хоть и ходили привычными тропами. И приклеилась к казаку кличка Федор Лютый.
Сибирь бескрайняя! Кто ж к ответу бедового казака приведет, да все подчистую выяснит!
Когда в казацкую станицу в поисках проводников пришли соратники Невельского, Федя Авдеев недолго думал. Покидал в походный мешок вещички, да и отправился служить государевым людям. В походе показал себя дельным проводником, умелым таежником, верным товарищем, за что Геннадий Иванович его неоднократно поощрял.
Когда его попросили сопроводить двух городских оболтусов до залива Счастья, да показать им жизнь, думал недолго. Геннадий Иванович попросил – надо сделать. Еще и в программу путешествия, написанную генералом Ястребовым, свои предложения внес. А уж что это оболтусы и маменькины сыночки – ну, так им же и хуже. Вернутся домой – будут ученые оболтусы, а значит, почти нормальные люди.