На краю Дикого Поля. Часть 1 - стр. 45
– То секрет государев – обрезал князь.
Всё правильно. Ограничение круга секретоносителей резко повышает безопасность государства, этому нас в армии учили.
Петя остался в коридоре, а мы с князем Давыдом вошли туда, где нас должен был принять величайший из русских царей. Помещение можно было бы назвать рабочим кабинетом, кабы не отсутствие совершенно необходимой для кабинета мебели: шкафов, стеллажей, стульев, а ещё лучше, кресел. Ну и письменного стола, конечно же. А был довольно обширный стол, стоящий посредине, а на нём подставка со свинцовыми карандашами, несколько закрытых чернильниц и связка очиненных перьев. Вдоль стен стояли лавки, а в красном углу, под иконами, складное походное кресло. Справа от него красовался наш глобус.
Ба, да это же типичная комната для оперативных совещаний! Значит у царя Ивана имеется некий прообраз Генерального штаба. Это хорошо, значит горизонт планирования в нашей державе довольно обширен. А если ещё они не брезгают советами… Впрочем, последнее вряд ли.
Открылась дверь напротив, и в зал вошли трое: в центре шел царь Иван Васильевич, слева глава Разрядного приказа Иван Григорьевич Выродков, а справа роскошно одетый юноша с красивым, надменным лицом. Мы с князем Давыдом встали на колени, и князь Давыд шепнул мне:
– Выродкова ты знаешь, а второй человек, это царёв ближник князь Андрей Михайлович Курбский.
Мне чуть не поплохело. Вот так, без подготовки, видеть на расстоянии вытянутой руки легендарного Иуду, это сильно.
– Много лет здравствовать и благоденствовать тебе, и твоей державе, великий государь! – сказал князь Давыд. Я тоже произнёс приветствие.
– Рад вас видеть, вставайте будем говорить. – звучным голосом сказал царь – Князя Давыда Васильевича я знаю и ценю давно, а вот о тебе, Александр Евгеньевич, хочу узнать подробнее.
Князь Давыд от царской похвалы расцвёл, а я откашлявшись задал осторожный вопрос:
– Что именно ты хочешь услышать, великий государь?
– Скажи кто ты, откуда, где воспитывался, учился, почему решил прийти ко мне на службу.
– К сожалению, великий государь, многие вещи о себе я могу сказать только с чужих слов, а их я тебе передам без утайки.
– Говори и ничего не бойся – поощрил меня царь.
– Рождён я в немецких землях, и являюсь младшим сыном незначительной ветви могучего рода, получившим в наследство лишь имя. Воспитание и образование я получил домашнее, но при этом весьма основательное, поскольку моим образованием занимался Лотар Штайн, человек невероятно образованный и много знающий. Около года назад, после смерти батюшки, а матушка умерла ещё раньше, братья поделили отцовское имение, а меня выгнали. Чтобы содержать себя, мне пришлось искать службу. Я обращался к польскому крулю, но получил отказ. Такой же отказ я получил при дворе Великого князя Литовского. Пришлось наниматься к Скурдо-Осокину, назначенному послом в Бухару. Когда посольство двигалось по Дикому Полю, я получил приказ посла доставить письмо и подарок ногайскому мурзе, с которым у посла была условлена встреча. Однако встреча не состоялась, так как на мой маленький отряд, состоявший из меня, Лотара Штайна и трёх литовских воинов, по виду сущих смердов, едва научившихся держать в руках саблю, напали воровские черкасы. Нападение было неожиданным, я получил удар по голове и в бессознательном состоянии был пленён, Лотар получил ранение в бедро и тоже был оглушен, а воинов черкасы просто убили. Нам повезло, что в это время в Дикое Поле, на разведку вышел отряд князя Сергея Юрьевича Мерзликина, который спас меня и Лотара. К несчастью, у Лотара началась гангрена, иначе именуемая антоновым огнём, от которого он впоследствии скончался. Кстати сказать, Лотар обратился в истинную веру, и по крещении получил имя Устин Себя я помню с момента, когда меня освободил князь Мерзликин, а всё что раньше я совершенно не помню. Устин Штайн высказал очень обоснованное предположение, что затевая нечто незаконное, проклятый Скурдо-Осокин отравил меня, чтобы сам факт передачи письма и денег татарскому мурзе остался тайной. Но Божьим чудом я остался жив, хотя и потерял память о собственном прошлом. Однако знания, полученные при обучении, у меня сохранились в полном объёме.