На краю чужого мира - стр. 37
Михаил приказал духу активировать дымчатую броню и, распахнув окно, спрыгнул с пятиметровой высоты прямо на площадь. Для него подобный прыжок, учитывая защиту, поставленную духом, был вполне обыденным. Подошвы сапог гулко стукнули по брусчатке, в левой руке возник сгусток чёрного болта, в правой – шпага.
Атакующие вошли в ворота, оставив у входа двоих. На брусчатке валялись несколько тел светлокожих, всё ж, не бескровно дался им этот штурм. Они заметили Михаила почти сразу. Ему нужно пробежать ещё метров пятьдесят, а они уже швырнули на землю артефакты, с заключёнными в них духами. Эти звери были куда меньше, чем те, которых создавали ранее. Один похож на ящера, вставшего на задние лапы, он был примерно по пояс и светился красноватым. Второй ближе к собаке, чуть выше колена выпустившего её аборигена. Эта недопсина светилась чуть ярче, но тоже красным, даже ближе к багряному.
Два выкрика приказа, и духи, принявшие образы животных, рванулись на Бельского. Они оказались очень быстры. Если бы боярин был обычным человеком, даже с опытом службы, то погиб бы в течение нескольких секунд. Но он аристократ наделенный силой да и гвардию, не стоило сбрасывать со счетов. Постоянные тренировки, два года службы на границе, куда его восемнадцатилетним сосунком отправил отец, опыту набираться, сделали из него настоящего воина. Недопсина, вырвавшаяся вперёд, получила чёрным болтом точно в грудь. Вспышка, и дух, принявший облик зверя, стал расползаться на дымчатые лоскуты. Вторая тварь в прыжке напоролась на шпагу. Оружие, созданное тёмным духом, легко пробило материальную оболочку, поразив сущность внутрь. Только клинок повело от тяжести, весила тварь килограммов тридцать. Стряхнув начавшееся разрушаться тело, Бельский понёсся дальше, выжимая из своих возможностей всё, что мог. Пять секунд, и вот он уже возле ворот. Аборигены уже его ждали, поигрывая длинными топориками из красноватого духова железа, которые светились вложенной в них энергией.
Они были быстры, но ни о какой школе фехтования и речи не шло. Резкие, сильные, но примитивные удары, широкие махи, открывающие корпус. Первый за это и поплатился. Михаил прогнулся назад, пропуская над собой топорик на топорище, длиной, наверное, чуть меньше метра. И когда оружие ушло, Бельский резко распрямился и в выпаде вонзил острие в самое сердце, ощутив одновременно всплеск силы духа, который ушёл в грудь врага, разрушая всё в радиусе пяти сантиметров вокруг укола. Абориген рухнул на брусчатку, прямо на труп погибшего часового из гарнизона кремля.