#на краю Атлантики - стр. 39
В этот самый момент, когда она не знала, что делать, куда идти, как поступить, зазвонил телефон. То была Женя. Голос ее звучал как-то странно: отстраненно и при этом чуть лукаво, словно она звонила не по своей воле, а ее принудили позвонить ей.
– Марина, я… мне нужно… понимаешь, в чем дело… Эдуард съехал от нас.
– Что?
– Он собрал все вещи и уехал в другую квартиру, которую снял для себя. Боже мой, хоть бы кто-нибудь смог приехать ко мне! Как же это несправедливо, я схожу с ума одна с детьми, а из-за вируса ты не можешь даже приехать ко мне. Что это за проклятая жизнь, люди умирают, семья рушится… И все это нужно перенести в одиночку… Как не сойти с ума в таком положении?
– Стой, Женя, как это возможно? – Марина не могла поверить, ей казалось, что она спит и видит фантастический сон. Кто угодно мог развестись: она, Алина, Юля, – но только не Женя и Эдуард. Это были последние люди на земле, от кого она ждала развода. – О чем ты? Почему он съехал? Как он мог съехать? Разве он способен на такую подлость? – Но Женя молчала, и оттого Марина продолжила говорить: – Семья сильна, когда над ней крыша одна. Да ты не молчи, скажи, в чем дело? Мальчики довели его? Он не может работать из-за них? Для этого он съехал? Для тишины?
– Да нет же! Я сама его выгнала! – Женя злилась на нее так, будто это была именно Маринина вина, что она не могла угадать смысла случившегося.
– Как выгнала? Но почему? Как ты могла выгнать этого тихого, спокойного человека? Да что он сделал, в конце-то концов?
– О, он сделал, он такое сделал! Мы все это время не знали его, не знали его истинную личину. А вот заточение вывело его на чистую воду. Он для меня не человек больше.
– Но как же он уехал? Ты сказала ему «уезжай!» – и он уехал? Не уговаривал тебя, не сказал, что останется, несмотря на твой приказ?
– Да нет же! Конечно, он не хотел уезжать, стоял на своем, сказал, что я не смогу ничего сделать, что он такой же хозяин в квартире, как и я, а нас не бросит… О, это было ужасно, мы так ссорились и кричали, дети забились в комнате и плакали. Я упала без сил, он затих. Эдик решил, что я смирилась и прощу его, но я так не могу. Один день мы молчали, он пытался мне что-то говорить, а я не отвечала, как будто его нет для меня больше. И тогда я сказала ему, что вызову полицию, если он не подчинится. И он съехал. В тот же день.
– Да что он такое сделал, в конце концов? Изменил? Но как, вы ведь не выходили из дома?
– Не спрашивай меня, я никогда никому не скажу, что он совершил, – жестко сказала Женя, и Марина опешила от того, насколько железным был ее голос. Они почему-то всегда считали Женю почти за несчастную, в чем-то обделенную, беспомощную и безответную, а она могла быть иной, совсем иной.