#на краю Атлантики - стр. 20
– Место встречи изменить нельзя! – сказал Костя.
– Да… – ответила Юля. – А теперь Йохан не сможет прилететь… И вообще, все как-то неправильно. Обстановка другая. Вы-то не жалеете, что прилетели?
Алина и Костя переглянулись и засмеялись.
– Нет! – без колебаний сказали оба.
– Сначала мы переживали из-за работы Кости, – сказала Алина. – Но уже сегодня к вечеру пришла рассылка, что всех сотрудников перевели на удаленную работу. Теперь вообще нет никаких препятствий остаться всем вместе здесь на неопределенный срок.
– Это же замечательно! – обрадовалась Юля. – Теперь мы вместе будем заперты на острове. Вместе не так одиноко. Честно скажу, я даже рада немного, что рейсы отменены. Зато вирус не будет проникать сюда.
– Юля, я тебя умоляю, – усмехнулся Константин, – это обычный грипп, неужели ты боишься его?
– Но это не совсем то же самое, – заметила Юля.
– Просто ты давно не болела им, грипп очень тяжело переносится, – сказал Костя. – Многие немощные люди не переживают его, умирают от осложнений, той же пневмонии.
– Но он не так быстро распространяется, вот в чем дело. Им болеют единицы, у многих иммунитет. А здесь все несколько иначе, иммунитета ни у кого нет, заражаются все подряд.
– И что теперь, карантин вводить? Запрещать людям ездить в другие страны или города?
Костя говорил легко, со смехом, и чувствовалось, что его никак не трогает та угроза, которую несет в себе вирус. Юля знала, что хотела рассуждать точно так же, как и он, более того, она завидовала его легкомыслию. Она хотела быть им, или Алиной, или кем угодно, кто молод и здоров и чьи дети здоровы. Юля даже спрашивала себя: смогла бы она понять теперь чувства пожилых людей, их смятение, тревогу, не будь Катя не здорова? Но нет, ведь у нее была мать, и она переживала за нее, пусть Людмила Петровна и была далеко, в России. Что все-таки отличало ее от Константина? Быть может, он отгородился от доводов рассудка, потому что так было удобнее, уютнее, выгоднее для себя?
– Костя, Алина, но ведь у вас есть близкие, есть родители… – сказала Юля. – Разве вы… не переживаете за них?
Алина молчала, выжидающе глядя на мужа: он начал этот разговор, пусть он и продолжает, в конце концов, они шагнули в воды очень щепетильной темы. По быстрому напряжению, пробежавшему по ее лицу, было видно, что у нее на все свое мнение, но она оставляла за Костей всецелое право или, наоборот, обязанность делиться радикальными идеями с окружающими.
– У них все будет в порядке, – ответил наконец Костя.
– У нас ситуация просто сложная, – возразила Юля. – Мне бы не хотелось, чтобы Катя заболела. Хотя в глубине души я понимаю, что, быть может, лучше, чтобы она переболела сейчас, как можно раньше, пока она ребенок. Так же, как с ветрянкой: нас много раз отделяли от детей, заболевших ею, запугивая тем, что ветрянка для нее смертельно опасна. Я этого не понимаю – не лучше ли ей переболеть сейчас, а не потом, когда она будет взрослой и будет переносить ее еще тяжелее? От смерти не убежишь. Как бы ни хотелось.