На край света - стр. 42
Осматривая собачьи упряжки, Попов заметил Удиму, привязывавшего мешок к одной из нарт. Якут был в походном снаряжении: на боку висел саадак, на поясе – пальма, в руках – лыжи.
– Куда ты, Удима? – спросил удивленный Попов. – Хочешь проводить нас?
– С тобой пойду, хозяин.
– Куда со мной?
– Куда ты, туда я. В Нижне-Колымский…
– Я там не останусь, Удима. Я уйду весной в море.
– И Удиму возьми.
– Вот те на! Как ты надумал?
– Ты хороший. Покрученики тебя любят. Возьми Удиму, хозяин. Я буду твоим боканом. За собаками буду ходить. Что заставишь, все буду делать.
– Ты знаешь, я не держу боканов.
– В покрут[51] возьми.
– Подумай лучше, Удима. В море трудно. Вернемся ли, не знаем.
– Удима был в море. Удима не боится смерти.
– Едем! – решительно согласился Попов. – Фомка, рекой ли нам ехать, или напрямик?
– Рекой. Оно подале будет верст на полсотню, да путь легче. С пути не собьемся.
– Едем рекой. Сколько дней мы проедем?
– При таких-то трескучих морозах да с грузом по двадцать пудов на нартах, бывальцы сказывали, пять с половиной сотен верст две недели ехать.
Кивиль с улыбкой слушала не совсем понятный ей разговор. Вокруг толпились среднеколымские казаки. Собаки повизгивали от нетерпения. Наконец путники попрощались, сели на нарты и тронулись.
Двенадцать крупных, похожих на волков собак тянули передние нарты. На них мчался Попов с Кивилью.
Кивиль отлично умела управлять собачьей упряжкой. Раскрасневшаяся, она размахивала остолом[52] и кричала:
– Сат! Сат! Ха!
Кивиль оглядывалась на Попова и улыбалась ему. Ни Попова, ни Кивиль не смущало, что им приходилось разговаривать главным образом улыбками да жестами. Попов знал мало якутских слов, а Кивили еще предстояло познать русские. Молодым людям было весело. Они радовались, чувствуя, что живут полной, настоящей жизнью. Вокруг неведомые пространства – горы, заваленные снегом лесные чащи. Впереди – неведомые опасности. Попову и Кивили было радостно встречать их, радостно бороться за жизнь, побеждать.
Проданная ненавистному Курсую, Кивиль вдруг стала невестой молодого красавца русского. Она думала, что ее жених вождь, большой тойон. Она ощупывала блестящий кинжал, подаренный ей Поповым, готовая бороться за своего жениха с людьми, со зверями, даже со злыми духами. Она была счастлива.
Через каждые десять верст Попов делал привалы-бердовки. Едва он останавливался, как одна за другой подбегали остальные упряжки. Немного поссорясь между собой, собаки ложились отдыхать. Подходили Фомка, Сидорка, Удима, кто-нибудь из покручеников. Вместе с Поповым и Кивилью они бегали около нарт, чтобы размяться и согреться.