На край света (трилогия) - стр. 47

– Мистер Тальбот… Эдмунд!

– Чем могу быть полезен, мадам?

В ответ – глубокое контральто, пианиссимо:

– Письмо!.. О Господи! Что же мне делать?!

– Зенобия! Расскажите мне все!

Если мой ответ показался вам несколько театральным, то вы правы – так оно и было. Мы словно бы перенеслись на сцену.

– О небо! Такой маленький листочек бумаги! Потерялся, пропал!

– Дорогая, я вам ничего не писал! – мигом соскочив с подмостков, открестился я.

Ее божественная грудь вздымалась все выше и выше.

– Оно от другого!

– Что ж, за других я не в ответе. Обращайтесь к ним, а мне пора. Всего…

Я хотел было ретироваться, но Зенобия вцепилась в меня еще крепче.

– Записка совершенно невинная, но… может быть неверно истолкована. Я, верно, обронила ее… о, Эдмунд, вы знаете где!

– Уверяю вас, когда я убирал каюту после известного вам события, я обязательно заметил бы…

– Прошу! Умоляю!

В ее взгляде читалась безусловная вера в меня, смешанная со страданием, которое, как известно, очень украшает и без того блестящие глазки. Впрочем, кому я это говорю – ведь вы, ваша светлость, по сей день окружены обожательницами, которые пожирают глазами того, кем они хотели бы, да не могут, обладать – кстати, не слишком ли грубо я льщу? Помнится, вы учили меня, что лесть чаще всего достигает цели, когда она приправлена истиной!

Зенобия прижалась ко мне и промурлыкала:

– Она должна быть в вашей каюте. Если ее обнаружит Виллер, я пропала!

И я тоже, черт побери! Неужели именно на это она и намекает?

– Ни слова больше, мисс Брокльбанк! Все понятно!

Я ушел в правую кулису. Или в левую? В театре все так запутано. Скажем так: я направился в свою просторную обитель по левому борту судна, открыл дверь, вошел, закрыл дверь и приступил к поискам. Не знаю ничего более отвратительного, чем искать небольшую вещицу в тесном помещении. Первое, что я обнаружил – в каюте толчется еще пара ног помимо моих. Я поднял глаза.

– Ступайте, Виллер! Ступайте!

Он повиновался. На бумажку я наткнулся почти сразу же после его ухода – как только отчаялся ее найти. Хотел налить воды в парусиновый таз и увидел там сложенный листок. Я схватил его и собирался было нести в каюту к Зенобии, но застыл, пораженный догадкой. Утром я совершил свое обычное омовение. После этого парусиновый таз был вылит, а койка заправлена.

Виллер!

Я мигом развернул бумажку и сделал глубокий вдох.

Записка была совершенно безграмотной.