На край любви за 80 дней - стр. 38

Просидев еще один бесконечный день в крошечной раскачивающейся каюте, я в попытке найти спасение от морской болезни выползаю на палубу. И вижу бушующий океан, который переливается пятьюдесятью оттенками серого или даже больше. Меня охватывает ледяной холод. Брызги замораживают веревки, которыми матросы пытаются укрепить огромные грузовые контейнеры. Тем не менее свежий ледяной воздух приятно прочищает легкие. Я хватаю пролетающую мимо чью-то шляпу и запихиваю под нее волосы, а затем пробираюсь к центральной части палубы, где идет основная работа.

Увидев меня, Сильвия повелительным жестом указывает на трап.

– Пожалуйста, можно остаться? – кричу я ей в ухо. – Мне внизу очень плохо.

Она сердито закатывает глаза, но в конце концов сменяет гнев на милость: сует мне непромокаемый костюм и рабочие рукавицы и помогает все это напялить.

– Раз остаешься, будешь работать, – шипит она мне в ухо. – И не снимай шляпу. Капитан тебя не заметит, если спрятать волосы.

Она ставит меня под наблюдение матроса, которого, кажется, зовут Карл. Остаток вечера я вяжу узлы в относительной безопасности, в центральной части палубы. Зверски холодно, зато больше не тошнит.

Инстаграм: Роми_К [Ливерпуль, Великобритания, 26 марта]

#ЧеловекЗаБортом #ДругоеМесто

27 ♥

Я просыпаюсь от звука… абсолютной тишины. Ветер стих, натужное рычание двигателей перешло в негромкий гул, и нас – слава богу – больше не качает. Все мои пожитки разбросаны по полу, за исключением ноутбука и фотоаппарата, которые я взяла с собой в постель. Я подумала, что если упаду ночью с кровати, то смогу защитить их своим телом. Надо уметь расставлять приоритеты.

Выглянув в иллюминатор, я вижу, что там, где море встречается с небом, горизонт окрашен в нежнейший розово-золотистый цвет. Одно из двух: либо мы пережили десятибалльный шторм, либо это купающийся в небесном сиянии вход в морской рай. Натянув самый толстый свитер, я хватаю фотоаппарат и спешу наверх, чтобы запечатлеть эти потрясающие цвета для своей странички в инстаграме.

От зрелища, явившегося моим глазам, я теряю дар речи. Добравшись до кормы, представляющей собой единственное открытое пространство, потрясенно застываю на месте. Мы больше не бултыхаемся посреди океана, а входим в устье реки. Золотистый свет по-прежнему присутствует, но солнце восходит не над бескрайней поверхностью воды, а над невысоким берегом, и вдалеке виднеются какие-то продолговатые сооружения.

Мы переплыли океан.

Я хватаюсь за телефон. Двадцать шестое марта. Не может быть! Капитан сказал: самое быстрое – девять дней.