На каменной плите - стр. 8
– Теперь понимаю, почему коллеги так меня донимали, – негромко проговорил Адамберг, как будто строгость и грандиозность замка заставили его понизить голос.
– Представляешь себе, каково было бедному пареньку, которого скотина отец отправлял одного ночевать в самой дальней башне? Каждый вечер мальчуган, дрожа как осиновый лист, брал свечу и в одиночестве, без сопровождения, топал по узкому темному проходу к себе в комнату, находившуюся на приличном расстоянии от всех остальных. Позже он написал, что его властный и жестокий отец иногда спрашивал его, перед тем как отправить спать: «Неужто господину шевалье страшно?» И когда отец это говорил, он «был готов лечь спать рядом с покойниками»[2]. Ему было всего восемь лет. Бедный малыш.
– О каком мальчике ты говоришь?
Маттьё несколько секунд задумчиво молчал.
– Значит, ты не знаешь, кто здесь вырос?
– Какое наказание полагается тому, кто и вправду не знает? – усмехнувшись, спросил Адамберг.
Его кривоватая, словно непрошеная улыбка, которая всех очаровывала и безотказно действовала даже на самых упертых преступников во время допросов, моментально прогнала остатки внезапной серьезности Маттьё.
– Вот, – сказал он, протягивая Адамбергу книгу, – это незаменимое средство от любых вопросов.
Адамберг быстро пролистал страницы. Маттьё выбрал компактный текст с большим количеством иллюстраций. Адамберг на секунду задержался на портрете виконта Франсуа Рене де Шатобриана. Он помнил это имя.
– Ты не поверишь, – подал голос Маттьё, – но в моем собственном комиссариате только один агент из десяти может точно сказать, кем был великий человек, живший в этой крепости. И нет ни одного из тысячи, считая и меня, кто сумел бы поймать убийцу тех девушек. Знаешь, отчего мы с тобой такие мрачные?
– Из-за них, из-за этих девушек.
– Из-за них. Давай-ка сядем на той террасе, возьмем что-нибудь выпить, и я расскажу тебе о знаменитом обитателе замка, из произведений которого я, поверь, не прочитал ни строчки. Могу перечислить дватри названия, и только. Пойдем.
Хотя идти до кафе было совсем недалеко, Адамберг, продолжая двигаться вперед своей танцующей походкой, успел отправить с телефона короткий вопрос. Если кто и знал ответ, то Данглар. Адамберг бегло просмотрел кучу сообщений от своего заместителя, и хотя они все еще поступали, нажал на отбой. Теперь он тоже был в теме.
– Твой великий человек, – заявил он, усаживались за стол с чашкой сидра[3], – это Франсуа Рене де Шатобриан, один из самых знаменитых французских писателей, всемирно известный родоначальник романтизма.