На изломе алого - стр. 14
– Ты им все равно ничего не скажешь, Чайка, – парнишка насторожился, но все же ответил девочке смешком. – Я тебя знаю.
– Я – нет, – согласилась Сашка. – А вот он – да. Правда, Савин? А я и кивнуть могу, не гордая. И не думаю, Чвырев, что его родителям понравится новость о том, что у их сына в школе вымогают деньги. А больше всего новость не понравится нашему директору, когда они придут на тебя жаловаться и требовать изолировать от их сыночка. – Девчонка изобразила на пальцах решетку. – Если бы я могла, я бы тебя давно от нормальных людей в зоопарк отселила, в клетку с шимпанзе. У тебя такая же тупая улыбка. И показывала бы за деньги.
Сашка схватила со стола монетку и бросила в мальчишку.
– Ну, давай, обезьянка, попрыгай! Скажи нам, как собачка: «Гав-гав»!
Игнат замер, и друзья паренька тоже. Сашка сидела собранная в комок и смотрела прямо в лицо обидчику. Сейчас мальчишка бы и сам не смог ответить, кого следовало бояться больше. Такая Сашка казалась совершенно непредсказуемой и безрассудно смелой.
Чвырев отступил первым. Оглянулся в сторону учителей и мазнул по Савину злым взглядом. Посмотрел на девочку, прищурив глаза:
– Когда-нибудь я тебя убью, Чайка.
– Попробуй. Не думаю, что когда-нибудь, у тебя хватит на это духа.
.
– Аля?
– Чего тебе, Савин?
– Спасибо.
Игнат стоял у последней парты и переминался с ноги на ногу. Сашка не ответила. Уткнулась носом в учебник родного языка и прижала ладони к голове. Даже не повернулась. И дураку ясно, что не хочет говорить. Игнат вернулся к своему рюкзаку и достал альбом. Снова подошел к последней парте.
– Аля, кажется, это твое. Ты вчера уронила в магазине. Знаешь, она веселая.
– Кто? – Сашка все-таки подняла глаза.
– Песня, что на обложке альбома, – мальчишка улыбнулся. – Видишь, там птицы и ноты, а значит, есть мелодия. Я попробовал ее наиграть… – Игнат собрался с духом и спросил: – Аля, можно после уроков я пойду с тобой домой?
Сашка нахмурилась:
– Ты что, боишься?
– Нет. Честное слово.
– Тогда нет, – ответила резче, чем хотела. И будто бы рассердилась на себя. – И вообще, Пух, иди лучше к Маршавиной! Чего ты ко мне пристал!
Уже сидя за партой с Вероникой, Игнат набрался смелости и спросил свою важную соседку:
– Ты не знаешь, почему Шевцову называют Чайкой? Это звучит странно.
– А ты что, Савин, влюбился? – девочка фыркнула, удивившись, что мальчишка впервые с ней заговорил. Посмотрела с интересом в синие глаза новенького, которые тот тут же смущенно прикрыл темными ресницами. – Она же ненормальная. Все знают, что с ней лучше не связываться.