На грани вызова - стр. 30
Мужские голоса раздавались совсем рядом. Негромкие, но отчетливые. Тот, что звучал наставительно, – несомненно был старше. Второй, сокрушающийся и нетерпеливый, – совсем молодой, звонкий.
Признаваться, что все слышу, я не стала. Лежать было удобно и мягко, а приходить в себя совершенно не хотелось. Особенно после наглядной демонстрации местных порядков. Оказывается, рарки не только чужаков не жалуют, они и своих тоже не особенно жалеют.
Вспомнив отвратительную казнь, вновь почувствовала дурноту. Я ведь даже сознание потеряла, хотя никогда не считала себя излишне чувствительной, да и к виду крови относилась спокойно. Но зрелища вскипевшего мозга, прущего наружу из оплавленной раны, моя нервная система не вынесла, а осознание, что это мог быть мой мозг, добавило «приятных» ощущений, отправив меня в спасительный обморок.
– Заметил, как народ моментально исчез? – сменив тему, вновь заговорил молодой военный.
– Дык ясное дело, – добродушно проворчал старший. – Разрешения ждали, а как получили, так и испарились. Кто ж будет лишний раз рисковать и себя подставлять, привлекая внимание? Им своя шкура дороже чужой.
– У дага Легора не забалуешь, – уверенно подтвердил его собеседник. – Как думаешь, кого теперь старостой назначат, раз помощник… того?
– Вот ты спросил-то… – завозился, видимо меняя положение тела, второй охранник. – Мне почем знать? И вообще, не забивай себе голову ерундой. У каждого своя работа и свои обязанности. Проблемы дага – это головная боль самого дага, тебе в это вникать ни к чему.
– Так интересно же! – не сдался молодой. Оттого и получил возмущенное:
– Да что ж ты за бестолочь такая?! Я его уму-разуму учу, а он все равно за свое! Любопытство хорошо для тех, кто статусом вышел. А такового не имеющим лучше в чужие дела нос не совать.
Некоторое время мужчины молчали. Я слышала лишь шумное сопение одного, чуть хриплое дыхание второго и хруст песка под подошвой сапог. Наверное, кто-то из них устал стоять и решил размяться.
Я бы этому не придала особого значения, если б разминающийся не подошел ко мне совсем близко. Не видела, но ощущала, что наклонился, рассматривая. И от этого притворяться становилось все труднее.
– Хорошенькая, – похвалил он с видимым удовольствием. Я даже с закрытыми глазами представила себе смазливую физиономию с масленой улыбочкой. – Ушки только все портят. Сразу понятно – селянка. Такую горожанину разве что в любовницы…
– Ать ты как заговорил-загордился, – засмеялся пожилой военный. – А у кого бабка из сельских, а? И что-то не припомню я, чтоб твой дед ее как любовницу приходовал. Вродь женкой была.