На грани фола - стр. 39
Застыв прямо над ним, я против воли и всех доводов разума разглядываю его шею, кулон на ней, ключицы, подкачанную грудь, наполовину прикрытую больничной простыней. Я не могу не признать, что он чертовски хорош собой. Такой Громов, возможно, даже мог бы понравиться мне. Конечно, если бы на планете Земля не осталось других парней, но все же. Да, мог. Понравился бы. Может, даже…
Я вздрагиваю, потому что Арсений дергается и поворачивает голову в сторону. Затем еще раз. И еще. Его начинает откровенно трясти, а меня снова накрывает это чувство полной безысходности. Я теряюсь, хлопаю глазами. Понимаю, что нужно кричать, звать на помощь, но, как во сне, не могу произнести ни звука. В горле застревает ком. Сжав кулаки, чтобы унять дрожь, я набираю воздуха в легкие и оборачиваюсь к двери.
— По-мо-ги… — еще не разогнавшись до полной громкости, мой голос обрывается, потому что я ощущаю на ягодицах ладони, которые толкают меня ближе к кровати. Все происходит слишком неожиданно, и я, не удержавшись на ногах, почти падаю на улыбающегося Громова. Сердце колотится навылет, дыхание сбивается, в нос бьет чужой запах. Его. — Ты!
Я возмущена до предела и застигнута врасплох. Одним коленом я упираюсь в пружинистый матрас, а двумя руками — в подушку по обе стороны от довольной морды. Между нашими лицами тают и без того жалкие сантиметры, пока мы смотрим друг на друга. Он — пошло задрав бровь, я — испуганно вытаращив глаза. Не помню, когда была так близка с кем-то. Чтобы тело к телу и глаза в глаза. Мы оказываемся настолько рядом, что я вижу, как его радужка отливает золотом, когда луч света пробивается в окно. И это завораживает. Даже слишком.
— Ты такой придурок! — мотнув головой, чтобы избавиться от наваждения, я пытаюсь оттолкнуться, но Громов не дает. Он, напротив, только сильнее сдавливает пальцы на моей талии, не позволяя мне сдвинуться. — Отпусти! Нельзя так шутить!
Он не отпускает. И улыбаться не перестает.
— Должен же был я отомстить тебе за то, что ты меня чуть не убила.
Не смешно. Вообще не над чем ржать, но ему весело. Он и правда идиот. Или аллергическая реакция перетекла на мозг, гипоксия, все дела.
— Я совершу еще одно покушение, если ты меня не отпустишь! Прямо! Сейчас! — я бы и хотела, чтобы это прозвучало грозно, но больше похоже писк.
И это не действует.
— Незабываемый вечер ты нам устроила, Булочка, а? — тянет он насмешливо. — Я себе, конечно, не прогулку до больнички представлял, когда звал тебя в гости.
Без сомнения я заслужила, но можно было бы и промолчать сейчас, мысленно-то я себя и сама уже розгами исполосовала за идею податься в высокую кухню и смешать соус. Поел бы мажор Арсений чистого майонеза, ничего подобного бы не случилось.