На грани фола - стр. 35
Я пихаю поднос Громову и, как только он этот поднос подхватывает, стремительно несусь на кухню. Отдышавшись, сдергиваю со спинки стула свитер и прижимаю к груди. Сердце бешено колотится, щеки горят, все тело в странном напряжении. Глупость-то какая! Я же это все уже пережила раньше: оценивающие взгляды и нахрапистая наглость давным-давно меня не трогают. Что же сейчас тогда произошло? Почему от прикосновений Громова я вспыхнула, как новогодний фейерверк?
Спрятав тело под широким свитером, я сразу же выдыхаю, будто тот меня защитит. Тянусь к кружке с ромашкой – на успокоение даже не рассчитываю, хочу просто смочить пересохшее горло, прежде чем уберусь из этого дома подальше от всех. И успеваю сделать только маленький глоток, как вдруг музыка в зале стихает. Раздается звон стекла, а потом женский крик:
– Он задыхается!
Что? Я выбегаю из укрытия и в ужасе смотрю, как Руслан трясет Громова, который с покрасневшим лицом медленно оседает на диван.
– Что за… – матерится Платонов. – Что вообще происходит? Кто-нибудь, звоните в скорую!
Меня охватывает горячая волна паники. Арсений выглядит ужасно – жадно хватает воздух ртом, а его лицо теперь стремительно сереет, только щеки горят алым, будто он долго был на морозе. Я подлетаю к нему, понятия не имея, что буду делать. Когда я профессионально занималась гимнастикой, мы проходили курсы первой помощи, но на деле я никогда никого не откачивала.
– Руслан, положи его на диван, – говорю и сама сажусь на край. Мой голос дрожит, и я боюсь, что меня никто не услышит, но Платонов, видимо, тоже пребывает в шоковом состоянии, потому как слушается сразу же. – Ноги надо приподнять. Голову давай набок.
Краем уха я слышу, как кто-то разговаривает со скорой. Это хорошо, но пока они приедут, может быть поздно. Ужасные, жуткие мысли! Думай, Тори, думай, думай… Что же это? Неведомая болезнь? Сердечный приступ? Аллергическая реакция?
– Где у него аптечка, знаешь? – обращаюсь к Руслану, пока тот безуспешно пытается привести друга в чувство.
– В спальне, наверное.
– Тащи все, что есть.
Руслан кивает, мчится в комнату, а я кричу застывшей вокруг толпе:
– Окна откройте, все, что можно. Настежь. И не толпитесь, если не знаете, как помочь. Есть кто-то, кто не пил и может сесть за руль?
– Я могу, – неуверенно произносит высокий парень из баскетбольной команды.
– Тогда заводи машину, – инструктирую я, едва не визжа от радости, когда Платонов возвращается с коробкой лекарств.
Народ, толкаясь, расходится, прохладный вечерний воздух проникает в помещение через окно. Становится легче дышать. Мне. Но не Арсению.