На далеких окраинах. Погоня за наживой - стр. 13

– Кого, кого? – наступал Хмуров.

– Захо^>5, да еще, вот, Федорова^>6.

– Стой! Этих жидов ты сегодня у меня увидишь… такой ансамбль соберется…

– Итак… – протянула Марфа Васильевна.

– Да что с ним говорить! Не пускать его, да и только, – решил Хмуров и заворотил коня Перловича.

Кавалькада тронулась.

– Вы, говорят, устроились не хуже бухарского эмира, – начала Марфа Васильевна, поравнявшись с новым членом кавалькады.

– Ну, уж это слишком.

– Помните – в Самаре… Мы встретились, если не ошибаюсь, на Самолетской пристани.

Перлович передернул поводья своей лошади, отчего та задрала морду кверху и засеменила ногами.

– Вы, кажется, служить собрались здесь? – допрашивала наездница.

– А теперь нашел выгоднее бросить службу…

– Отчего выгоднее?

– У вас вон шлейф разорвался, – круто повернул Перлович, и ни за что ни про что огрел чалого хлыстом по боку.

Их обогнала коляска парою, сопровождаемая неизбежными конвойными казаками. В экипаже сидел красивый полный генерал с дамою сурового вида.

Рыжий артиллерист и остальные офицеры приняли солидный вид и приложили руки к козырькам фуражек. Хмуров почтительно раскланялся и даже произнес с гостинодворской вежливостью: «Мое почтение-с, ваше превосходительство-с…», хотя генерал никак не мог его слышать. Марфа Васильевна скромно опустила глазки, Перлович нагнулся к стремени и что-то очень долго поправлял гайку на ремне.

Коляска скрылась за поворотом…

Довольно большое пространство, усаженное правильными рядами старых, раскидистых абрикосовых деревьев, кишело гуляющими. Разноцветные фонари ясными точками искрились во мраке, в глубине рощи, и бледнели по окраинам, где им приходилось еще побороться со слабыми лучами угасающего дневного света. Сквозь деревья виднелись какие-то постройки, флюгера, полосатые навесы, в этих пунктах освещение было ярче и гремела военная музыка.

Часть этого гульбища была огорожена решеткою: она предназначалась для привилегированной публики… Вдоль этой решетки, по наружной стороне, стояли десятка два длинных приземистых дрожек в одну лошадь, так называемых долгуш, две коляски и множество верховых лошадей, оседланных русскими и азиатскими седлами. Группы оборванных сартов, евреев, туземцев, преимущественно детей, жались к самой решетке, пытаясь разглядеть, как забавляются «урусы».

– Эй, пошли прочь… Гайда! гайда!.. – помахивая нагайкой, разгонял Хмуров толпу у ворот, когда кавалькада прибыла на место.

Рыжий артиллерист почти свалился со своей лошади и уже стоял у шлейфа Марфы Васильевны, готовый принять ее, хотя на одно мгновение, в свои объятия.