На что похоже счастье - стр. 21
Когда Элли вошла в магазин, мама как раз распаковывала коробку с рамками, и едва Элли увидела их поближе, как тут же расхохоталась:
– Это же не…
– Вижу, – простонала мама. – Они прислали не те рамки.
– Может, для сувенирной лавки где-нибудь в Мэриленде они и сгодились бы.
– Кому может понадобиться рамка с крабом?
– А с омаром? – закатила глаза Элли.
– Эй, – ухмыльнулась мама, – не надо обижать омаров. Они наш хлеб с маслом. Фигурально выражаясь. – Она принялась запаковывать рамки обратно, оборачивая каждую бумагой. – Ты что так припозднилась? Небось тоже глазела на кинозвезд, как и все остальные в этом городе?
Элли поколебалась, потом покачала головой:
– Я уже собралась уходить, а тут Квинн устроила небольшой коктейльный взрыв. Пришлось помочь ей прибраться.
– Ясно. – Мама отодвинула коробку в сторону. – А я давно тебе говорю, чтобы ты работала только здесь. У нас тут всегда чистота и порядок.
Элли демонстративно скосила глаза на расставленные как попало товары, отчего магазин больше напоминал лабиринт, и они обе рассмеялись. Впрочем, шутка про вторую работу была шуткой лишь отчасти. Когда несколько месяцев назад Элли начала подрабатывать в «Карамельной крошке», мама отнеслась к ее затее без восторга.
Они с трудом сводили концы с концами, сколько Элли себя помнила. Пока она была помладше, это, как ей казалось, не имело никакого значения. У них с мамой было все, что нужно. Но предстоящий школьный год был последним, а это значило, что неминуемо надвигается поступление в колледж, а вместе с ним и неподъемная плата за обучение. Элли не хотелось довольствоваться бесплатным местным колледжем. Она мечтала о Лиге плюща, поэтому они уже начали прицениваться к займам. Кипа рекламных буклетов, испещренных колонками цифр и значками процентов, набранными мелким шрифтом, на мамином столе росла и росла. Одного этого было достаточно, чтобы Элли чувствовала себя виноватой, а сердце у нее начинало тревожно колотиться всякий раз, когда разговор заходил на эту тему.
Но несколько месяцев назад она узнала, что ее приняли на летний поэтический курс в Гарварде. Пробиться туда было совершенно невозможно. Элли и документы-то подала исключительно смеха ради, увидев объявление о наборе на доске объявлений перед кабинетом английского языка. У нее и в мыслях не было, что она может войти в число пятнадцати старшеклассников со всей страны, которым предстояло провести первые три недели августа в стенах Гарварда, изучая поэзию. Правда, стоимость программы была больше двух тысяч долларов, и ни стипендий, ни субсидий не предполагалось.