Н. В. Гоголь и Россия. Два века легенды - стр. 33

Первые три недели мая 1836 г. Пушкин в Москве, в хлопотах о «Современнике». И, конечно, Гоголь в его планах. В уже цитированном письме от 11 мая 1836 г. к жене, которая помогала ему в делах по «Современнику», Пушкин спрашивает: «Ты пишешь о статье гольцовской. Что такое? Кольцовской или гоголевской?» и разъясняет: «Гоголя печатать, а Кольцова рассмотреть». Как видно, Гоголь доступен в повседневных вопросах в семье Пушкиных («Пошли ты за Гоголем», – запросто говорит Наталье Николаевне Пушкин). Весь май и начало июня Пушкин чрезвычайно занят. Почти в каждом письме он в той или иной мере касается проблем журнала «Современник». Он совершает челночные поездки из Петербурга в Москву и обратно, и на свою дачу под Петербургом. К этому добавились сложности в его личной жизни. 23 мая родилась дочь Наталья. 3 июня в письме брату Льву Сергеевичу он подводит итоги сложным вопросам раздела семейного имущества Пушкиных в Псковской губернии. Пушкин пишет в связи с этим И. А. Яковлеву 9 июня по поводу своего долга: «Крайне расстроенные дела сделали меня не состоятельным». В начале июня умирает мать Пушкина Надежда Осиповна. Таким образом, если вина Пушкина в том, что он не приехал проститься с Гоголем, то, возможно, этому помешала его занятость. Но ведь не был на проводах и Жуковский: Гоголя провожал один Вяземский, но его-то как раз Гоголь и не поблагодарил ни в какой форме. К тому же из письма Жуковскому следует, что Гоголь сам «не успел и не мог» проститься с Пушкиным. Последующие высказывания Гоголя о Пушкине дают основание предположить, что между ними не было не только ссоры, но даже размолвки. Здесь «виноват» скорее следует читать как «и сам виноват».

Итак, 6 июня 1836 г. Гоголь вместе с А. С. Данилевским выехал из Петербурга за границу. Именно в этот день, 6 июня, Пушкин пишет небольшое письмо журналисту А. А. Краевскому, позднее издателю журнала «Отечественные записки», помогавшему Пушкину при издании «Современника». Пушкин просит Краевского исправить ошибки в статье Вяземского «Наполеон и Юлий Цезарь», предназначенной для второго тома журнала «Современник». «В статье Вяземского о Юлии Кесаре и Наполеоне есть ошибки против языка в собственных именах. – Пишет он. – Например, Тарквин, вместо Тарквиний, парфы вместо парфяне. Тиверий вместо Тиберий – и другие. Исправьте, сделайте милость, если заметите». Их того факта, что Вяземский в этот день провожал Гоголя, трудно сделать какие-либо выводы. Пушкин выступил здесь как редактор, хотя и мог бы обратиться с этими вопросами к автору. В двух последних письмах к Вяземскому конца 1836 г., касающихся вопросов стиля, Пушкин по-прежнему дружески доброжелателен. Писем Пушкина Жуковскому в оставшиеся полгода 1836–1837 гг. не было. Вскоре, 12 ноября 1836 г., Гоголь пишет новое большое письмо к Жуковскому, в котором нет и намека на изменение отношения его к Пушкину. Здесь он просит Жуковского не разглашать сюжет «Мертвых душ»: «Название можете объявить всем. – Пишет он. – Только три человека, Вы, Пушкин да Плетнев должны знать настоящее дело». Гоголь просит Жуковского показать это свое письмо только Плетневу, полагая, видимо, что Пушкин, давший ему сюжет «Мертвых душ» не нуждается в этой подсказке. В большом письме из Парижа своему соученику по Нежинской гимназии, позднее ученому-педагогу Н. Я. Прокоповичу 25 января 1837 г. Гоголь называет «мараньями» и «чепухой» все написанное им прежде, возлагая великие упования на свое новое произведение – «Мертвые души». В этом письме Гоголь как литературную новость сообщает Прокоповичу о выходе пушкинских произведений – повести «Капитанская дочка» и стихотворения «Полководец», которым дает самую высокую оценку: «Где выберется у нас полугодие, – пишет он, – в течение которого явились бы две такие вещи… Видана ли была где-нибудь такая прелесть…». Это было последнее письмо Гоголя, написанное им при жизни Пушкина.