Мюнхэ. История Сербии / история «Хостела» - стр. 11
Вернулся он в прескверном расположении духа. Несмотря на возраст, я почему-то запомнила их разговор с матерью, состоявшийся как-то ночью.
– Дела очень плохи, Анна, – говорил отец. – Со дня на день в Белграде и его окрестностях начнёт литься кровь.
– Почему ты так думаешь?
– Подумай сама – сколько веков жили в мире и согласии боснийские хорваты и сербы? А сейчас… То, что я видел, даже не потрясло, а убило меня. Перевернуло всё до глубины души. Они убивали друг друга только из-за национального флага! А сейчас строят вокруг города баррикаду… Въехали мы туда беспрепятственно, а на выезде с трудом преодолели четыре кордона – нас обыскивали то сербы, то хорваты, то бошняки, и всякий раз мы не знали, останемся ли живы, доедем ли до своих семей…
– Ты думаешь, что это веяние дойдёт и сюда?
– А ты сама не видишь? Ты не видишь, что люди уже и без того на краю взаимной терпимости, которая тает как снег по весне? Всё уже практически подошло к гражданской войне, и только маленького толчка не хватает. Но поверь мне, скоро он случится…
– Что же ты предлагаешь делать?
– У нас маленький ребёнок. Нам лучше будет уехать в Германию. Во всяком случае, вам с Мюнхэ. Я разговаривал с матерью, она готова принять вас в любой момент.
– А как же ты?
– За эти годы эта земля стала мне родной. Я не могу взять и бросить её, когда она больше всего во мне нуждается!
– Хорошенькое дело! А мне ты предлагаешь поехать без мужа и родителей неизвестно куда, за тридевять земель от родины?! Ведь я здесь родилась, и всё, что здесь происходит или будет происходить, так или иначе меня касается…
– Но ведь у нас есть Мюнхэ! Мы должны больше думать о ней, мы не можем просто так рисковать её жизнью!
– Будь что будет, но без тебя я никуда не уеду. Если станет совсем плохо – уедем вместе. В конце концов, я всё-таки твоя жена, и быть с тобой, и поддерживать тебя в трудную минуту – это моя обязанность…
На следующее же утро начались манифестации. Я шла из школы и видела, как огромные массы народа – тогда ещё под надзором милиции – собирались в центре Белграда. На большой трибуне при большом скоплении людей выступал Милошевич. Краем глаза я видела и слышала его – того, с кем все связывали возрождение былого величия сербов.
И тут хочешь – не хочешь вспомнишь побасёнки о великодержавном шовинизме, свойственном сербам. Да, борьбу за независимость надо уважать, но как быть с тем, что иногда это упорство приводит к бессмысленному кровопролитию?! Говоря красиво и громко, Милошевич давил на самые больные места сербов, пробуждая в них этот праведный гнев, а вернее – звериную ярость. Именно за периодические её вспышки я до сих пор ненавижу себя.