Мысли, творящие здоровое сердце - стр. 2
Идя дальше, можем найти печальные аналогии недооценки противоборствующих сил в отношениях между государствами. К примеру, настрой российской элиты перед русско-японской войной в начале прошлого века: а-а, шапками закидаем!.. Не закидали. Позорно проиграли. Ложный настрой привел к печальным последствиям. Кстати, тогда же героическая команда «Варяга» до конца выстояла с установкой-настроем «не сдаться!». И, погибнув, золотыми буквами вписала свой подвиг в скрижали истории… Но к чему я это?
Да все к тому же: представить все явные и неявные болезни в виде зримых, понятных образов и подвести базу под собственное осознание настроя на пути к методике Г. Н. Сытина.
Высокая ответственная должность, постоянные нервные перегрузки и вызванные ими стрессы сначала постепенно, а потом все резче и зримее начали подтачивать здоровье. Бессонница, скачущее давление крови, признаки ишемической болезни сердца, несмотря на постоянные попытки в оставшееся время вести здоровый образ жизни (закаливание, оздоровительный бег, гантельная гимнастика, стремление к рациональному питанию), прогрессировали. А тут еще начала одолевать аритмия.
Вообще-то ни это слово, ни само понятие меня не пугали: сопровождавшая всю мою сознательную жизнь брадикардия тоже называлась аритмией. Но эта аритмия была мной давно освоена. Я считал ее спутником, индикатором здоровья моего прекрасно тренированного сердца. И я даже гордился ею. А сильно уреженный – до 44–48 ударов в минуту, но ритмичный наполненный пульс с чистыми, ясными, гулкими-звонкими тонами всегда был одной из составляющих моего великолепного самочувствия и прекрасного, ровного настроения.
Теперь же, в возрасте 62 лет, эти пока физиологические нарушения грозили превратиться в органические, необратимые. Консультации у врачей мало что давали моему озабоченному сознанию. Стандартные диагнозы и зависимость от лекарственной «иглы» только пугали и никак не стимулировали обращение в их веру. Мало того, что лекарства были неэффективными и бодро подпрыгивающими в своей цене, я не мог преодолеть исторического, что ли, предубеждения в отношении к ним. После смерти моей мамы в возрасте 55 лет от целого «букета» болезней, осложненных последней стадией сахарного диабета, отец выбросил несколько ведер этих самых лекарств, щедро выписанных когда-то врачами и часто мной самим покупаемых, вернее, в те времена чаще «доставаемых» с лучшими намерениями.
Сам я теперь был в недоумении от собственных первых же попыток употребления атенолола против аритмии. Этот адреноблокатор был выписан мне, естественно, без учета моей уважаемой брадикардии и в солидной дозе. Почувствовав неладное, я усилил интерес к собственным аналитическим исследованиям и понял, что мой и так медленный пульс атенолол замедляет еще больше, от чего я чувствовал страшный дискомфорт и боль в области сердца.