Мысли и изречения древних с указанием источника - стр. 45
«Застольные беседы», II, 1, 2 (125, с.72)
Старикам, готовым говорить по всякому поводу, хотя бы и не к делу, доставит удовольствие любой вопрос, идущий навстречу этой их склонности.
«Застольные беседы», II, 1, 3 (125, с.73)
Подшучиванье иной раз сильнее задевает, чем брань. (…) Кто попрекает человека, назвав его торговцем соленой рыбой, тот попросту выразит пренебрежение к его ремеслу; а кто скажет: «Знаем, что ты локтем нос утираешь», – добавит к этому издевку. (…) Острота насмешки сообщает длительность ее действию, как зазубрина на стреле, и чем больше она забавляет окружающих, тем больше уязвляет того, против кого направлена: восхищаясь сказанным, слушатели как бы присоединяются к содержащемуся в нем поношению. (…) Всякий насмешник как бы косвенно призывает окружающих сочувственно присоединиться к содержащемуся в его словах уязвлению.
«Застольные беседы», II, 1, 4 (125, с.74–75)
Что родилось раньше, курица или яйцо?
«Застольные беседы», II, 3 (125, с.81)
Пение, смех и пляска свойственны умеренно выпившему; а болтать, о чем не следовало, – признак перепившего и пьяницы.
«Застольные беседы», III, вступление
(125, с.98)
Совместная выпивка помогает лучше узнать друг друга. (…) Вино показывает каждого таким, каков он есть.
«Застольные беседы», III, вступление
(125, с.98)
Старческой природе самой по себе присущи явные признаки опьянения: дрожание членов, косноязычие, излишняя болтливость, раздражительность, забывчивость, рассеянность. (…) Нет ничего более похожего на старика, чем пьяный молодой человек.
«Застольные беседы», III, 3, 1 (125, с.107)
Дети любят в рассказываемом им некоторую загадочность, а из игр предпочитают такие, которые содержат в себе нечто сложное и трудное.
«Застольные беседы», V, 1, 2 (125, с.148)
В начале обеда гостям бывает тесно, а позднее – просторно.
«Застольные беседы», V, 6, 1 (125, с.158)
(Некий римлянин), пообедав в одиночестве, (…) сказал: «Сегодня я поел, но не пообедал».
«Застольные беседы», VII, вступление (125, с.188)
Многие цари и властители, которым недостает ума, подражают неумелым ваятелям: как те воображают, будто их колоссы будут казаться исполненными величия и мощи, если они их изваяют с широко расставленными ногами, напряженными мышцами и разверзнутым ртом, так и они думают посредством сурового голоса, мрачного взгляда, грубого обращения, нелюдимого поведения придать достоинство и значительность своей власти.
«К непросвещенному властителю», 2 (114, с.70)
Истинные цари боятся за подданных, а тираны – подданных, и поэтому вместе с могуществом возрастает у них боязливость: чем больше людей им подвластно, тем больше у них оснований для страха.