Мышление. Что о нем думают философы - стр. 4
.
Другими словами, Разум у Анаксагора выступает в роли силы и фактора, упорядочивающего объективные законы существования материальных вещей, то есть материального мира. При этом Анаксагора интересует Разум как некий целостный принцип устройства мира. Его не интересует разум как свойство человеческого мышления.
Концепция разума как «первого толчка», который запускает эволюцию материального мира и выступает в качестве своеобразного параметра организации материи без непосредственного вмешательства, была в дальнейшем подвергнута критике такими яркими философами Античности, как Платон и Аристотель.
Однако следует отметить, что понимание разума в качестве внешнего толчка развития объективного мира стало революционным открытием античной мысли и оказало значительное влияние на космогонические концепции эпохи Возрождения, в частности на научные построения Исаака Ньютона и Галилео Галилея. Так, согласно Галилею, Бог представлял собой некое разумное начало, некое творческое самосознание, которое лишь дало первородный толчок к существованию и эволюции мира, однако дальнейшее его развитие шло без участия этой внешней силы. Такая позиция в философии получила название деизма и повлияла на всю последующую западноевропейскую философскую мысль эпохи Просвещения, философские взгляды Дэвида Юма, Иммануила Канта, а также на ряд идей русских философов, в частности М. В. Ломоносова.
Взгляды Анаксагора оказали непосредственное влияние на трактовку разума другого яркого античного философа – Сократа. О философии Сократа мы знаем преимущественно благодаря его ученику Платону, который изложил основные философские идеи своего учителя в «Диалогах».
Сам Сократ связывал свою философию с философией Анаксагора, в которой разум как творческое созидающее начало всего мира, как параметр гармонии и порядка был центральным понятием космогонической теории. Сократ называет разум у Анаксагора «разумом-устроителем»:
«Кто-то, как я однажды слышал, прочитал в одном сочинении Анаксагора, что разум – устроитель и причина всех вещей. Я обрадовался этой причине и решил, что дело, до известной степени, налаживается, коль скоро разум есть причина всего; если так, думал я, если устрояющий разум все устраивает, то и каждую вещь он помещает туда, где ей лучше всего находиться. Итак, если кто задумал бы отыскать причину каждой вещи, как она возникает, как уничтожается, как существует, ему следует найти, как этой вещи наилучше всего существовать, или что-либо иное испытывать или совершать. На этом основании, думал я, человеку надлежит исследовать по отношению и к самому себе и ко всему прочему только одно: что есть самое благое и наилучшее. Кто это знает, тот, неизбежно, знает и то, что есть худшее: ведь знание первого относится также и ко второму. Соображая обо всем этом, я пришел к той отрадной мысли, что в лице Анаксагора я открыл учителя о причинах всего сущего, который мне пришелся по сердцу и что [этот учитель] скажет мне, прежде всего, какова земля – плоская или круглая, а когда скажет это, сверх того объяснит мне причину и необходимость, почему это так должно быть, причем укажет, почему земле лучше быть таковой [т. е. плоской или круглой]»