Мятежные ангелы. Что в костях заложено. Лира Орфея - стр. 38
– Может быть, если поговорить с его женой…
– Ну конечно. Я именно так и сделаю. Мне кажется, ему будет приятно об этом узнать.
К нам подошел Артур Корниш, а с ним Мария.
– Я слышал, Мюррей Браун опять пинает дядю Фрэнка, – сказал он.
– За что?
– За то, что у него было много денег и кучу из них он оставил университету.
– Я слышал, миллион «Душку»?
– Да. И еще несколько миллионов разным колледжам и отдельным кафедрам.
– И что же Брауну не так?
– То же, что всегда. Почему у одних людей много денег, когда у других так мало? Какое право имеет человек распоряжаться, куда пойдут его деньги, если они нужнее в другом месте? Какое право имеет университет получать деньги помимо государственных, если они тратятся на всякую грязь и чепуху? Вы же знаете Мюррея; он друг простого народа.
К нам присоединился Эрки:
– Мой великий предок назвал бы Мюррея Брауна прощелыгой или, быть может, дерьмовым пастухом.
– Лучше не упоминать о дерьме, – сказал Артур. – Это одна из любимых тем Мюррея: он прослышал, что в университете есть ученый, который работает с человеческими экскрементами, и хочет знать, откуда взялись деньги на этакую гадость.
– Откуда он знает, что это гадость? – спросил Холлиер.
– Он не знает, но может убедить в этом других. Он увязывает это с вивисекцией, это его другая любимая тема: пытки, а теперь еще и размазывание всякой грязи. И на это тратятся народные деньги?! Ну, вы знаете его вечный припев.
– А где он все это говорил?
– На каком-то митинге; он уже взялся за работу в преддверии очередных выборов.
– Это, должно быть, про Ози Фроутса. – Эрки сдавленно захихикал. – Ози уже несколько лет возится с человеческими фекалиями. Странное занятие для бывшего великого футболиста. Хотя странное ли?
– Я думала, демагоги любят естественные науки, – сказала Агнес Марли. – Из них можно извлечь практическую пользу. Нападают они обычно на гуманитарные дисциплины.
– О, про гуманитариев он тоже не забыл. Он рассказал про какую-то девушку, которая хвалилась, что она девственница, и в доказательство носила воду в решете. Что это за игры в университете, черт побери, вопросил он с праведным, с его точки зрения, гневом.
– О боже, – сказала Мария, – это он про меня.
– Что это вы творите, дорогая? – спросил Эрки.
– Делаю свою работу. Я ассистент преподавателя, и мне приходится читать инженерам-первокурсникам лекции по истории науки. Это непросто: они не верят, что у науки есть какая-то история, для них все происходит здесь и сейчас. Так что мне приходится читать как можно интересней. Я рассказала про девственных весталок – и как они доказывали свою девственность тем, что приносили воду из Тибра в решете. Я подзадорила нескольких девушек с курса – у меня огромный курс, сто сорок человек, – и кое-кто не побоялся и попробовал, и у них ничего не получилось. Было много смеху. Тогда я пронесла воду в решете шагов двадцать и не пролила ни капли, и все долго ухали и ахали, и тут я дала им посмотреть на решето. Конечно, мое решето было смазано жиром, а это доказывает, что девственные весталки неплохо разбирались в коллоидной химии. Все прошло на ура, и теперь студенты едят у меня из рук. Видимо, кто-то из них об этом рассказал, а этот Мюррей, как его там, подхватил.