Мятежная Анжелика - стр. 67
– Не знаю, – ответила она, отвернувшись.
Анжелика направилась к двери.
– А теперь мне пора возвращаться в Плесси, – прошептала она.
Он проводил ее до выхода, и они вместе спустились по ступеням. Когда она направилась в аллею, ведущую к пристани, он в решительном порыве обнял ее за талию:
– Мадам, прошу вас, посмотрите на меня.
– Осторожно, – прошептала Анжелика, указав в темноту, где в лодке ожидал ее мэтр Валентин.
Герцог подтолкнул ее за ствол ивы и под легким пологом ветвей обхватил своими узловатыми руками.
Та же смесь отвращения и желания заставила Анжелику напрячься. Да, любовь с этим Патриархом сулила нечто необычное и страшное. Об этом говорило тело. Она вцепилась в плечи гугенота, не понимая, отталкивает ли его или опирается как на незыблемую опору, столь необходимую в ее ненадежном существовании.
– Почему? – задыхаясь, прошептала она. – Почему нужно нарушать наш союз?
– Потому что вы должны быть моей!
– Но кто вы? – простонала она. – Я уже ничего не понимаю. Разве вы не тот молитвенный человек строгих нравов, каким все вас считают? Говорят, что вы презираете женщин!..
– Женщин? Да. Но вы… Под римским портиком вы явились Венерой. Я понял… Ах! Пелена спала с глаз… Ждать столь долго, целую жизнь, чтобы понять наконец, чего стоит женская красота.
– Но что такое я тогда сказала? Что такое сделала я в тот день? Разве мы не вели беседу о вашей борьбе за веру…
– В тот день… Над вами светило солнце, оно озаряло вашу кожу, ваши волосы… Я не могу этого объяснить. Просто я вдруг все понял. Женская красота.
Он немного отстранил ее.
– Я и вас тоже пугаю? Женщины всегда меня опасались. Признаюсь вам, мадам. Эта глубокая тайна, мой бесконечный стыд. Когда я входил к своей супруге, она, заламывая руки, умоляла к ней не прикасаться. Хотя преданно мне служила и подарила трех дочерей, но мне известно, что я внушал ей ужас. Почему?..
Анжелика знала ответ. Этого потомка мужчин, получивших, возможно, изрядную долю мавританской крови, этого сурового протестанта ирония судьбы или наследственность сделала любовником с буйным темпераментом.
Это объяснение Анжелики поразило его как громом. Значит, существует и другая сторона жизни, радости которой могут быть и ему доступны? Так как сначала, несмотря на силу своей красоты, она показалась ему слабой и беззащитной, то в нем разбушевались демоны сладострастия. Он рассчитывал на свою власть над ней и продолжал приказывать, хотя и боялся ее взгляда. Между ними началась изнурительная борьба обостренных чувств. Но сообщничество бунтарей скорее разделяло, а не сближало их. Они стремились к осуществлению своей бурной страсти с таким же упорством, как к необходимости истребления королевских солдат или как к открытому вызову повелителю королевства.