Мятежная Анжелика - стр. 60

От этого ощущения, щемившего сердце, Анжелика внимательней всмотрелась в изображение малыша. «Я знаю, на кого он похож, – пришло ей вдруг в голову. – На мою сестру Мадлон!» Однако это портрет Шарля-Анри. Тонкость мазков вдохновенной кисти придавала ощущение жизни неподвижному изображению. Рука, державшая эту кисть, уже бессильна. Смерть. Жизнь. Распад и постоянство. Забвение… Воскрешение…

Глядя на эту картину, Анжелика видела, как сквозь преломление призмы, мрачные и прекрасные моменты своей жизни, проходящие подобно теням облаков над землей, но также предчувствовала, что многое еще остается сокрытым.

Флоримон ни о чем не спрашивал. Он как должное, без комментариев, воспринял присутствие солдат в парке и капитана в доме.

Поведение Монтадура с той ночи, когда он подвергся угрозам со стороны слуг замка Плесси, складывалось из бессильной ярости, безмерного высокомерия и мрачной задумчивости. Он пропадал целыми днями, преследуя гугенотов, и поручал охрану замка лейтенанту. Но гугеноты разбегались по рощам, а на дорогах все так же находили тела драгунов. Тогда Монтадур приказывал повесить первого попавшегося крестьянина, и нередко им оказывался католик. При появлении капитана раздавались проклятия.

Он часто напивался. Тогда неясные страхи, смешанные с одолевавшим его неотступным желанием, выливались в буйные приступы ярости, он бегал по вестибюлю, размахивал шпагой, нанося удары по мрамору перил или по деревянным позолоченным рамам портретов предков семейства Плесси-Бельер, взиравших с высокомерным удивлением на действия этого пузатого пьяницы. Во время таких приступов солдаты предпочитали не попадаться ему на глаза. Он ощущал на себе взгляды слуг, притаившихся за полуприкрытыми дверями. Иногда его бред прерывался серебристым смехом маленького Шарля-Анри, которого забавляла Барба. Тогда он разражался проклятиями. Сначала он оплакивал свою собственную судьбу, но потом на него накатывалась ярость.

– Шлюха! – вопил он, задрав рожу вверх и глядя на верхнюю площадку лестницы. В своем состоянии он не мог преодолеть даже первых ступеней. – Не думай, мне хорошо известно, что ты шляешься ночами по лесу… в поисках мужика…

Анжелика не очень волновалась. Но как он узнал, что она бегала по ночам в лес? Речи капитана оканчивались сбивчивыми обвинениями, относящимися к ланям и колдовству… Однажды, когда Монтадур изрыгал свои вопли, он вдруг почувствовал резкий укол в зад и, обернувшись, увидел, что Флоримон попросту вонзил ему шпагу в мягкое место.

– Не мою ли мать имеете вы в виду, капитан? – спросил Флоримон. – Если это так, то вы должны дать мне удовлетворение.