Мятежная Анжелика - стр. 57

– Возможно, вас удивляет, что я ношу шпагу, – продолжал аббат несколько жеманным и нежным голосом, – но господин де Ла Форс не выносит вида дворянина, пусть даже священника, без шпаги. Он получил от архиепископа Парижа право на ношение шпаги его капелланами дворянского происхождения.

Осторожно действуя вермелевой ложечкой, де Ледигьер также объяснил, что маршал желает и на войне ежедневно слушать такую же торжественную мессу, как в часовне своего замка. Поэтому иногда можно видеть красочные сцены, когда капеллан служит под стенами осажденного города и дым ладана смешивается с завитками дымов первых пушечных залпов. «Святой ковчег под стенами Иерихона», – в восторге замечал в таких случаях маршал. Вот у кого служил де Ледигьер в отсутствие той, с которой уже не надеялся увидеться и с которой встретился сегодня утром с непередаваемым чувством счастья.

Пока прибывшие подкреплялись, Анжелика отошла к окну, чтобы прочесть письмо отца де Сансе, привезенное наставником сына. Иезуит писал о Флоримоне. Ребенок не отвечает их стараниям, сообщал он. Ему не нравятся занятия, требующие напряжения ума, а возможно, ему попросту не хватает способностей. У него прискорбная привычка прятаться, чтобы изучать глобус и астрономические инструменты в часы занятий фехтованием, или скакать на лошади, когда в классе учитель математики. Одним словом, он не соблюдает основ школьной дисциплины, и, что чрезвычайно печально, его это нисколько не трогает. На этом пессимистическом отчете письмо обрывалось без дальнейших объяснений. Анжелика подумала: «Я понимаю, что он хочет сказать». Она взглянула в окно и заметила, что листва парка желтеет, а боскет черешен всего лишь за несколько дней приобрел темно-кровавый цвет.

Пришла осень.

Все написанное служило пустой отговоркой. Флоримон не мог оставить коллеж без разрешения короля. Она снова лихорадочно перечла письмо.

– Вы должны тотчас уехать, – заявила она аббату. – Вам не следовало возвращаться и привозить сюда Флоримона.

Появление Мальбрана прервало возражения растерявшегося маленького аббата.

– Ну, сынок, что стало с вашей доброй шпагой? Не заржавела ли она, как и вы сами, за время ваших занятий всяким вздором? Но мы возобновим упражнения. Смотрите, вот три отличных клинка. Я наточил их для вас, потому как чувствовал, что вы скоро вернетесь.

– Мадам, что вы говорите, – прошептал аббат. – Вы не хотите брать меня на службу? Я же могу продолжать давать уроки латыни Флоримону и учить грамоте вашего младшего сына. Я рукоположен и могу ежедневно служить мессу в вашей капелле, исповедовать прислугу…