Мятежная Анжелика - стр. 50
– Эй! Вилланы, – закричал герцог, – найдется у вас овощной суп, хлеб и сыр?
В одной из почерневших хижин они уселись на шаткие скамьи перед столом, на который хозяйка поставила горшок с молоком и блюдо горячей фасоли с салом и луком. Полуголые дети, вымазанные углем до самых глаз, изумленно смотрели, как двое пришельцев ели в полном молчании. Чернобородый мужчина и женщина с влажными от росы золотистыми волосами, рассыпавшимися по плечам. Они возникли перед ними как призраки, выйдя из ночной тьмы сквозь предрассветный туман, и пересекли поле, покрытое золой.
Анжелика украдкой бросала взгляды на герцога де Ла Мориньера. Ее тянуло к нему, вероятно, потому, что своей мощной фигурой он немного походил на Колена Патюреля. Но Колен Патюрель – это Адам, совершенный человек из утраченного рая. А этот – воплощенный грех, человек тьмы.
– Он подходил к дверям вашей спальни, – прошептала Бертилия, молоденькая служанка, когда она вернулась в Плесси.
– Кто подходил?
– Да Гаргантюа! Он стучался, звал вас… Но вы не ответили.
«Понятно почему», – подумала Анжелика.
Капитан Монтадур явился и на следующую ночь.
– Маркиза! Маркиза! – звал он.
Его руки шарили по закрытой двери, а пуговицы мундира на толстом животе терлись о деревянную поверхность.
Анжелика слушала, приподнявшись на локте. Любовная страсть Монтадура, томящегося ночью за дверью, скорее беспокоила, чем пугала ее.
По сути, бояться приходилось ему. Необъяснимая тишина царила за дверью и в прошлую ночь, и теперь. Здесь нетрудно поверить и россказням челяди, что по ночам их хозяйка оборачивается ланью и носится по лесам.
Время шло. На яблонях уже наливались яблоки. И вдруг трое братьев Ла Мориньер начали посещать все уголки провинции. И от Тифожа на севере до Монконтура на востоке вспыхнуло сопротивление протестантов невиданной силы.
«Оставайтесь на месте, – писал Марийяк капитану Монтадуру. – Ваш район является центром восстания. Постарайтесь схватить главарей шаек мятежников…
Внимательно следите за поднадзорной особой, – добавлял он в постскриптуме. – Я отмечаю, что волнения разрастаются, и, возможно, не без ее участия».
Губернатор провинции возглавил отряд копейщиков на севере Пуату. Четыре протестантские деревни, подвергшиеся осаде наступавших солдат, были сожжены. Схваченных мужчин повесили. Остальные пополнили войско, набранное Ла Мориньером. Тогда собрали женщин и детей и выгнали их на дорогу, предварительно зачитав следующий эдикт: «Никому не дозволяется помогать советом или оказывать помощь и содействие еретичкам из деревень Нуартер, Пьерфит, Кэнже и Арбек, а также давать им приют, кормить, поить или давать огня, а также совершать любой другой милосердный поступок».