Мятежная Анжелика - стр. 26
Снова обратившись к своим счетоводным книгам, он легко доказал, что ее земли, на которых проживали работящие протестанты, уже понесли тяжелый урон. Крестьянам препятствовали выходить на поля, заботиться о скоте. Цифры вызвали у Анжелики беспокойство.
– Надо жаловаться. Разве ваши церковные советы не могут напомнить тем, кто наверху, об условиях эдикта?
– К кому обращаться? Губернатор провинции сам является зачинателем этих злоупотреблений… Ну а король… Король прислушивается к тем, кто ему советует, кто его убеждает… Я ждал, мадам, вашего возвращения, потому что только вы способны прекратить эти беспорядки. Вы поедете к королю, мадам. Это единственный путь и вашего спасения, и всей провинции, и даже, кто знает, возможно, всего королевства.
Вот к чему вел он дело.
Анжелика пристально посмотрела на него трагическим взглядом. Слова теснились и рвались с языка, но она не могла их произнести. Сжатые губы дрожали. Он поспешил ответить до того, как она заговорила, потому что уже много дней, видя это изможденное лицо, вел свой мучительный молчаливый диалог.
Он хорошо ее знал, эту странную девочку из Пуату, чьей детской прелестью любовался, проезжая по ухабистым дорогам. При встречах она бросала на него смелый непримиримый взгляд, но никогда он не чувствовал ее настолько чужой, как после этого возвращения. Он не был уверен, что до нее доходит смысл его слов, а потому говорил жестко, отрывисто, как в тот день, когда она явилась к нему в дом, чтобы спросить, надо ли ей выходить замуж за графа де Пейрака.
И сегодня он убеждал ее: «Поезжайте к королю».
Но все приведенные им доводы Анжелика уже бессчетное количество раз перебирала в своем уме. Она отрицательно покачала головой.
– Мне известна ваша гордость, но я знаю и ваш здравый смысл. Забудьте прошлое. Разве вы не обратились за помощью к королю, когда попали в плен к берберам, и разве не откликнулся он на ваш призыв? Вы все еще можете добиться чего угодно, если с умом возьметесь за дело. Вы можете вернуть власть над человеком, которым вы пренебрегли, власть тем большую, что он уже давно ждет вашего к нему обращения.
Анжелика продолжала твердить «нет». Перед ней возник Меццо-Морте, алжирский адмирал, в своем золотом камчатном одеянии; она вновь слышала его слащавый смешок, когда он произносил: «Человек по имени Джеффа эль-Халдун умер от чумы три года тому назад», и она понимала, что именно с того момента стала терять надежду. Она представила себе тело повешенного брата, раскачивающееся в вечернем сумраке напротив Версаля. Припомнила обращенное к ней грустное и прекрасное лицо своего второго мужа, Филиппа дю Плесси, перед тем как он ушел, чтобы броситься под вражеские ядра.