Мятежная Анжелика - стр. 22
Эти слова произносились для эшевенов Парижа, пришедших в тот день с изложением народных требований, которые король не пожелал удовлетворить.
И король проследовал дальше, опираясь на золотой набалдашник эбеновой трости.
Вдруг юного Альбера де Сансе озарила счастливая мысль.
– Сир, – воскликнул он, – взгляните наверх! Вы увидите на плафонах Версаля шедевры моего брата-ремесленника. Он нарисовал их, возвеличивая вашу славу…
Красный луч заходящего солнца упал через окно и озарил на потолке бога Марса на колеснице, запряженной волками.
Людовик XIV остановился в раздумье. Король глубоко чувствовал красоту, и она на минуту сблизила его с этим дерзким бунтовщиком с мозолистыми руками, приоткрыла иной мир, в котором человеческое благородство приобретало иное измерение. А вслед за тем его практичный ум вдруг подсказал, что нужно сохранить работника, способного создавать такие прекрасные произведения искусства. Подлинные художники, идущие своим собственным путем, – это такая редкость. Почему господин Перро, отвечающий за работы в Версале, не сообщил ему об этом таланте, которого сейчас приговорили без суда и следствия? Испугавшись бунта, в страхе перед королем никто не посмел вступиться за мятежника. Король неожиданно изрек:
– Необходимо отсрочить казнь. Мы желаем пристальней рассмотреть дело этого человека…
Он обернулся к господину де Бриенну и продиктовал приказ о помиловании. Оба брата, продолжая стоять на коленях, услышали его слова:
– Ему следует работать в мастерских господина Лебрена.
Братья бросились через погруженные во тьму сады, мимо водоема, от которого поднимались смертоносные миазмы, к той опушке леса, где болтались повешенные.
Они пришли слишком поздно. В наступивших сумерках Гонтран де Сансе де Монтелу висел на ветке дуба, как неподвижный обломок белой скалы, оборотившись лицом к Версалю.
Вокруг раздавалось кваканье лягушек.
Братья сняли тело. Альбер сходил за каретой, кучером и слугой. На рассвете экипаж отправился в направлении Пуату. Они безостановочно скакали под раскаленным летним солнцем и в голубом ночном сумраке, снедаемые желанием поскорей упокоить в земле предков это большое тело с непригодными отныне к работе руками, словно только родная земля могла залечить его раны и смягчить острое разочарование, застывшее на распухшем лице.
Ремесленник Гонтран! Художник Гонтран! Который видел в Монтелу веселых домовых в медных тазиках и смешивал красную кошениль и желтую глину, чтобы окрасить стены. От одного только вида зелени листвы он пьянел, как от хмельного напитка!