Мятеж - стр. 39
Сказав так, Коростынь оглянулся:
– Ты, Опонас, тут посиди, неподалеку. К ночи ближе дверь отворишь – и уноси ноги. Девок не вздумай пробовать – про мор помни!
– Да что я, совсем уж дурной, что ли!
Простившись со своими сообщниками, Опонас тут же скушал изрядный кусок рыбного пирога, опростал пол баклаги квасу да завалился до ночи на гумне – спать. Проснулся вечерком, уже темно было, подобрался тихонько к избе, стоны девичьи да довольные вопли послушал, ухмыльнулся, камень тихонечко откатил, вытянул засовец… Да подался поскорее к реке! Смерть лютая, мор – он прилипчив, не дай бог, привяжется! А Коростынь умен, верно все просчитал – куда ослобоненные девки кинутся – к людям, в рядок, он тут рядом. В лесу-то рабыням не выжить. Да и так-то, правду сказать, не жилицы они… С мором меченными кувыркались всяко – и в самих них теперь мор. А вскорости – и на рядке будет, и дальше, до самого Углича доберется, тако! А за то Коростынь деньжищи великие обещал… и ему обещал кто-то.
За такой-то куш можно и постараться, подушегубствовать… и за меньшее душегубствовали, прости, Господи, ага!
Ухмыляясь, Опонас спустился по круче к реке, вытащил спрятанный в камышах челнок, уселся, погреб, расстворясь во тьме теплой летней ночи.
Прав оказался Коростынь, все рассчитал верно. Ближе к утру обреченные на лютую смерть насильники утомились, повалились на лавки без сил, чем и не преминули воспользоваться несчастные юные рабыни. Выскочили из избы, чуть осмотрелись да побежали куда глядели глаза. Проплутав в лесу досветла, девчонки все же вышли к реке, да, таясь, зашагали по берегу, покуда не увидали «сволочей»-бродников. С ними беглянки и покушали, похлебали ушицы – как таких красавиц не угостить? – да пошли себе дальше, к рядку.
Не столь уж и далече, в двух днях пути от Бродского рядка в сторону города Кашина, на околице большой – в пять усадеб – деревни, плакали-стенали бабы.
– Ой, Митенько-о-о-о… На кого ж ты нас покидаешь, Митяйко?
– Проша, Прошенька…
– Параскева…
– Ох, лихо, бабоньки, лихо!
Выли, рыдали, словно бы по покойникам – так покойники по избам и были – и настоящие, и будущие, на глазах вымирала деревня – чума! По той причине намертво стоял близ деревни отрядец воинский – окольчужены, при саблях вострых, молодцы на добрых конях – сторожили все пути-дорожки, подходы-выходы, зорко сторожили – мышь не проскочит, птица не пролетит. Потому как строго-настрого князем великим указано.
– Ратнички-и-и, родимые, может, к кормильцу-то пропустите? Глаза на покое закрыть.
– Стоять! Кому сказано? Княжий приказ строгий – никого не пускать. Иль тебе, тетка, жизнь не дорога?