Мясной Бор - стр. 138
– В принципе с любым, – ответил Пикерт.
– Только не со мной, – заявил Земпер. – В моем роду не водились засранцы!
– Это легко проверить, – снова подал голос Ганс Дреббер. – И заодно сделать приятное для товарищей…
– Ты что придумал, Ганс? – поинтересовался Руди.
– Что бы ты сказал по поводу жареной картошки, Руди?
– Слопал бы котелок, даже если она будет приготовлена на «обезьяньем сале» – маргарине.
– Тогда слушай, Вилли. Ты знаешь сожженный сарай на ничейной земле на нашем правом фланге?
– Знаю, – ответил Земпер. – На прошлой неделе я подстрелил рядом с ним ивана.
– Так вот. Мой земляк из третьей роты, ефрейтор Генрих Блюхер, под большим секретом рассказал, что под сараем сохранился погреб, а в погребе лежит картошка. Там есть лаз под обрушившуюся кровлю, она упала так, что образовался низкий навес. Проникаешь туда, находишь люк, открываешь его и насыпаешь в ранец картошки. Возвращаешься обратно, и мы устраиваем пир.
– И всего-то? – возмутился Земпер. – Невысоко же ты ценишь солдатскую доблесть фронтового товарища.
– Погоди, – остановил его Дреббер, – не кипятись, Вилли. Сходить в тот сарай – дело не простое. Генрих Блюхер предупредил меня, что про картошку эту известно русским. И те по ночам наведываются туда…
– Значит, вы отрицаете преднамеренность ваших действий?
– Безусловно. Я говорил уже об этом другому товарищу.
– Сотруднику. Наши люди для вас сотрудники Особого отдела, старший лейтенант.
– Понятно. Уже и товарищем не могу вас именовать. А меня вы по званию величаете. Не разжаловали еще?
– Нет, не разжаловали. Вы находитесь под следствием как командир Красной Армии, обвиненный в преднамеренном членовредительстве. Разжалует вас трибунал, когда вынесет обвинительный приговор.
– Вы уверены, что дойдет до трибунала?
– На войне и не такое бывает.
– Но ведь это же бред какой-то!
– Не скажите. В моей практике всякое случалось.
– А честные люди в вашей практике встречались?
– Оскорбить меня хотите, старший лейтенант? Не стоит. Нутром чую, что вы говорите правду. Но вот нутро свое вывернуть и пристукнуть, как печатью, листки с протоколом допроса не в состоянии. Необходимы доказательства. А где они, кроме ваших показаний, свидетельства врача да истерических воплей красноармейца Веселова, который обвиняет во всем себя и просит расстрелять его вместо вас, командира роты? И то сказать – положение необычное. Не поверят вам в трибунале.
– Но ведь я прошу медиков оставить меня в роте!
– Нельзя. Характер травмы не позволяет. Это раз. И потом, вам скажут, что вы заговорили так после разоблачения. А до того стремились удрать с передовой, для чего и совершили самострел.