Мы знаем, что ты помнишь - стр. 50
Улоф вошел в дом и заперся. С крыши доносились крики чаек. На днях он обнаружил, что они свили себе гнездо в печной трубе. Какое-то время он раздумывал, не разжечь ли в печи огонь, не для обогрева, а чтобы выкурить птиц – плохо будет, если они привыкнут и станут возвращаться сюда год за годом, вспомнил он слова отца, – но у него не хватило духу. Вспомнилось, как еще пацаном он украдкой, когда не видел отец, запихивал между поленьями скомканные газетные страницы, чтобы разжечь огонь. Настоящий мужик так не делает.
Он не стал зажигать в доме свет. Задернул на окнах нижнего этажа занавески и, усевшись за стол, поел прямо из пластикового контейнера купленные в магазине мясные тефтели с картофельным пюре. Не сказать, что в доме царила полнейшая тишина. Стучали за окном ветки, что-то где-то потрескивало. Должно быть, поднялся ветер. Поскреблась и убежала за стеной мышь. Человек может умереть, но его голос все равно останется. Шаги на верхнем этаже. Топ, топ. Прямо по крыше.
Улоф не сразу сообразил, что он сел на то же самое место, что и тогда, за самым дальним концом стола, на краю кухонной скамьи. Мама сидела рядом, но чуть поодаль, чтобы не задевать его своим телом. Она казалась Улофу маленькой и сгорбившейся, должно быть, потому что сам он здорово вымахал в том году и перерос ее. Отец сидел в кресле, и Ингела по другую сторону от матери, совсем рядом с ней. Никто не смотрел на Улофа, хотя его тело заполняло собой все пространство кухни. Они смотрели в пол. Они смотрели в сторону. Он тоже смотрел в пол и на свои руки. На свои мерзопакостные руки.
Кажется, никто ничего не говорил.
А потом шаги на лестнице. Вниз спустилась полиция, и один из полицейских держал в руке пластиковый пакет. Внутри лежало что-то мягкое, что-то желтое.
Они устроили обыск в его комнате и рылись в ящике под его кроватью. Полицейский положил пакет на стол. Желтый, словно одуванчик, словно солнышко, ослепительно-желтый. И всем сразу стало ясно, куда надо смотреть. Взгляды окружающих устремились на пакет, как мухи на мед.
Можешь объяснить, Улоф, что это такое?
Как это оказалось под твоей кроватью?
Он не мог им этого сказать, когда вся его семья сидела там и глядела на него, пусть даже они делали вид, что смотрят на что-то совсем другое. Этот аромат, он сводил его с ума. То ли так пахли ее духи, то ли дезодорант, то ли ее волосы. Или она сама пахла так сильно.
Это – кофта, Улоф.
Чей-то чужой голос произнес это. Улоф поднял голову и наткнулся на взгляд отца. И не узнал его.
Точно такая, какая была на ней, когда она пропала.