Мы здесь - стр. 27

, мол, ей мешало позвонить тебе еще раз и сказать, что все в порядке? Но я промолчал, а вместо этого задумался насчет Кэтрин более серьезно. Моя бывшая жена Кэрол, помнится, легко приходила в состояние тревожности еще до того, как действительно происходило что-то скверное – скажем, смерть нашего старшего сына Скотта. Из опыта мне известно, что тревожность – грандиозная сила, по сути своей не менее пагубная, чем одержимость. Казалось бы, что в этом такого: ну тревожится человек из-за какого-то там пустяка. Делов-то! Не проще ли заняться решением реальных проблем?

А вот и нет. Реальные проблемы улаживать как раз легче. У них реальные пути решения. Встревоженность же превращает мир в запутанный неразрешимый кризис, где каждое сомнение становится крысой, пожирающей свой собственный хвост. Все равно что угодить в ловушку среди темной чащобы, где мнится, как незримые голодные звери все тесней сближаются вокруг тебя.

Уверенная, со светским лоском женщина, что я повстречал за столиком кафе на Гринвич-авеню, вовсе не имела вид человека на грани срыва, но это могло означать и то, что проблема укрыта несколько глубже обычного либо что имеет место нечто – то самое два плюс два, которое в сумме дает двадцать два. Мне бы, признаться, до всего этого и дела не было, если б только женщина, которую я люблю, со всей очевидностью не тянулась бы к этому человеку как к другу, и это притом что Кристина в целом предпочитала обходиться по жизни без друзей. Я и сам не из тех, кто за стадный образ жизни, но в сравнении с ней я просто-таки умираю без возможности побыть в компании. Чувствовалось, что в литературном кружке мою подругу удерживает лишь присутствие Кэтрин. Если та перестанет его посещать, то перестанет и Кристина.

Вот почему я сейчас торчал здесь на холоде. Уже имея за плечами неудачный опыт принадлежности кому-то, я теперь относился к этому делу прилежнее.

Наконец они закончили свой кофе-брейк и разошлись. Кристина в направлении церкви не взглянула, поскольку не знала, что я стою там. И хорошо: не хотелось, чтобы она подала Кэтрин невольный сигнал. Скорее всего, я попусту транжирил свой выходной (ко всеобщему облегчению, «Адриатико» по понедельникам закрыт), но в таком случае вдвойне имело смысл удостовериться, что мое соглядатайство окажется не напрасным. Если я пройду за Кэтрин всю дорогу до ее дома – вечером, когда ее маршрут полностью предсказуем, а значит, ставит ее предполагаемого преследователя в идеальные условия, – и ничего при этом не замечу, то это подтвердит, что за ней нет никакого хвоста. Ну а насчет того, поделиться или нет увиденным с Кристиной, я решу, когда доберусь до собственного дома.